Последний поезд - Василий Гавриленко

Или есть только этот мир, мир снега, мир жестокости, мир смерти; он реален, он — не иллюзия, и уже поэтому его не хочется покидать.

Я сел.

В окошко под потолком заглянула луна, осветив привычную обстановку: кровать, стол, печка. Я дома, на своей квартире.

Поднявшись с кровати, ступая босиком по холодному полу (куда подевались гриндера?), дошел до двери. Толкнул. Скрипнув, дверь отворилась. Дьявол! Да они что, издеваются?

Я шагнул на крыльцо. Жгучий мороз пронзил пятки. Тропинка извивалась от моей квартиры в сторону бараков, как бы приглашая: иди. Пошел бы, если б был обут…

Но почему я босиком?

Вернувшись в помещение, тщательно обыскал каждый закоулок. Ботинок не было.

Несмотря на странность положения, я не смог сдержать смех. Надо же, какие умники! Оставили дверь открытой, но, чтобы узник не сбежал, изъяли у него ботинки. Верный расчет — босиком по снегу далеко не убежишь.

В животе заурчало. Кажется, у меня оставалась тварка…

Подошел к столу, из подвесного шкафчика достал жестяную коробку.

— Приговоренец собирается ужинать.

Темная фигура заняла весь дверной проем.

— Отец Никодим!

Глава ОСОБи вошел. Как и в прошлое свое посещение, уселся на стул напротив меня.

— Извини, Ахмат, на этот раз без тушенки.

Он достал из серебряного портсигара папиросу, закурил, мне не предлагая. Луна отражалась в золотом кольце, в которое отец Никодим вправил рыжую бороду.

— Вижу, не трусишь, не скулишь, — сказал он, стряхивая пепел на стол. — И правильно.

— Казнь так казнь, — как мне показалось, вполне искренне ответил я.

— Не бойся, казни не будет.

Я взглянул на отца Никодима.

— Но Устав предполагает неукоснительное исполнение решений трибунала…

— Трибунал! — глава ОСОБи поднялся, прошелся по комнате. — Судья Урнова, что вынесла тебе вердикт, — формалистка до мозга костей. Это робот, мыслящий исключительно строчками Устава. Плюнь на нее. Тобой заинтересовался Лорд-мэр.

Мое сердце забилось быстро-быстро.

— Да, Лорд-мэр, — повторил отец Никодим, слегка растягивая «э». — Ахмат, твой отряд погиб не случайно.

— Что?

— Не ори, дурак, — глава ОСОБи оглянулся, переходя на свистящий шепот. — Я здесь неофициально, по старой дружбе. Лорд-мэр давно жаждал военного столкновения с питерами. Его мечта — объединить все резервации под знаменем Московской. Ему нужен был казус белли.

— Что это такое?

— Повод к войне.

Вот значит, как! Кровь на снегу, содранная заживо кожа, животный страх за Теплую Птицу — все это казус белли.

— Думаю, — продолжал отец Никодим, — даже уверен, ты будешь удостоен аудиенции Лорд-мэра. Это огромная честь. Признаюсь, даже я не удостаивался ее.

— Вы не видели Лорд-мэра?

— Тебя это удивляет?

Я не ответил. Пожал плечами. Московской резервацией управляет невидимка…

— Ваш крест…

— Да, Ахмат?

— А вы уверены, что Лорд-мэр существует?

Ни один мускул на лице ночного гостя не дрогнул. Он смотрел на меня прямо, не отрываясь, с минуту, потом засмеялся.

— Хорошая шутка, Ахмат. Но опасная. Не шути так больше.

— Не буду, ваш крест.

Я занялся тваркой.

— Есть еще один момент.

— И какой?

В голосе главы ОСОБи вдруг появились просительные интонации.

— Каждый, удостоенный аудиенции, имеет право взять с собой одного сопровождающего. Так вот…

— Моим сопровождающим будете вы, ваш крест, — опередил я.

Он улыбнулся — широко, вольно.

— Спасибо, Ахмат.

Не за что, ваш крест: убив правителя Резервации, мне придется убить и главу ОСОБи. Так почему бы не совместить?

Добившись своего, отец Никодим переменил тему. Он принялся рассказывать об охоте на возрожденцев.

Я слушал, стараясь не выдать движения боли в сердце. Оказалось, Букашку и Христо схватили спящими, в своих кельях. Вовочку убили сразу. Букашка сопротивлялась; трое особистов избили до полусмерти и изнасиловали ее. Христо, мутант-подросток, не успел и пикнуть, как ему набросили на голову мешок.

— Кстати, — отец Никодим явно смаковал, — именно мутант-подросток и оказался основателем секты. Эти ублюдки вознамеривались перевернуть устройство мира, убить Лорд-мэра, представляешь?

Глава ОСОБи по-детски возмущенно взглянул на меня.

— Новый мир они называли Серебристой Рыбкой.

Отец Никодим грязно выругался.

Попытавшись придать голосу полное равнодушие, я произнес:

— Ваш крест, а несла ли их деятельность реальную угрозу?

Он задумался.

— Угрозу… Знаешь, а ведь, пожалуй, что и нет. Это игра со спичками, с которых заблаговременно удалили серу.

Я вспомнил, как покачивались на ветру обледенелые тела Христо и Букашки. Посмотрел на главу ОСОБи и сжал зубы.

— Странные люди, — пожал плечами отец Никодим. — Откуда такое стремление к суете? Ясно ведь: березу не перерубить кнутом. У этих возрожденцев все было. Неплохая дыра в Пустоши, жратва, — зачем дергаться?

Вопрос был адресован мне.

— Не знаю.

— Вот и я не знаю.

Он замолчал, задумался, теребя бороду.

— Ваш крест.

— Ахмат?

— Ведь вы присутствовали на казни?

— Разумеется.

— Мне хотелось бы знать, что сказал этот… мутант-подросток перед казнью.

Отец Никодим не удивился моему интересу.

— Ничего особенного, сначала он просто кричал о новом мире и Серебристой Рыбке, а за секунду до того, как веревка стянула ему горло, выкрикнул девиз Армии Резервации.

— Ясно.

— Ну что ж, конунг, — отец Никодим поднялся. — Рассвет недалек. Надеюсь, аудиенция состоится скоро.

Шагнул к двери.

— Ваш крест!

Отец Никодим обернулся.

— Нельзя ли мне вернуть мои ботинки, а то ноги окоченели.

Он негромко засмеялся.

— Само собой, Ахмат. Я распоряжусь.

Дверь за ним захлопнулась.

Я сидел за столом, лениво пережевывая тварку. Голос Христо, произносящего девиз своих злейших врагов, шумел в голове. «Будущее зависит от тебя».

5. Викин приговор