Наследница Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель

В ее голове не переставая пронзительно вопил внутренний голос: «Это безумие! Что я здесь делаю?»

Лошадь по собственному почину перешла на более медленную рысь. Александра подпрыгивала в седле от тряского аллюра. Щеки ее пылали, руки и ноги были ледяными.

Что подумают Агнесс и остальные, когда узнают, что она уехала, даже не попрощавшись? Что она сбежала? Или иезуит объяснит им сложившуюся ситуацию?

Ее снова охватила паника. Она чуть было не влепила себе оплеуху, чтобы очнуться от кошмарного сна, но слишком хорошо понимала, что это не сон. Господи, она действительно уехала, чтобы выкрасть библию дьявола? В голове не укладывается: она и в самом деле собирается это сделать!

А что мешает ей, приехав в Прагу, встретиться с отцом и дядей Андреем и попросить их о помощи? Этим двоим наверняка что-нибудь да придет в голову, пусть даже они решат отправиться в Вюрцбург во главе отряда только что нанятых солдат и силой освободить плененных членов своей семьи.

И, разумеется, развязать личную войну с архиепископом Вюрцбурга и орденом иезуитов, в то время как нынешняя война еще не закончена!

Но Киприан наверняка придумает что-нибудь поумнее. Они с Андреем привезли бы библию дьявола в Вюрцбург, и только сам сатана смог бы им помешать, чтобы им, да не справиться с каким-то сумасшедшим иезуитом…

…секундочку! А если именно этого и хочет отец Сильвикола? Прибрать их всех к рукам? Если он на то и рассчитывает, что она, Александра, беспомощная женщина, обратится к отцу и таким образом заманит последних свободных членов семьи в засаду? Лошадь заржала и потрясла гривой, как если бы лихорадочные мысли Александры снова передались ей. Она стала нервно бить копытами. Александра натянула поводья, и взволнованный конь стал гарцевать на месте и вращаться вокруг своей оси. Сердце Александры бешено колотилось, мысли спутались.

Он сказал, что ему нужна библия дьявола. Все остальное не имеет значения.

Но одним из его союзников был Себастьян Вилфинг. То, что бывший жених Агнесс достаточно ненавидел ее и членов ее семьи, чтобы причинить им горе, было очевидно. То, что он почти обезумел от ревности и чистой ненависти к Киприану и убил бы его собственноручно, если бы только мог, было ясно. Александре не пришлось долго думать, чтобы сложить два и два и решить, что Себастьян наверняка был замешан в охоте на ведьм в Вюрцбурге; она ни на мгновение не усомнилась в том, что это соответствует его натуре. Они потеряли Себастьяна из виду – и из памяти. Ужасная ошибка…

…и тем более жестокой, вероятно, окажется его месть, если Александра действительно впутает в это дело своего отца. Соглашение Себастьяна с иезуитом, возможно, имело целью то, что она изначально предположила: его помощь и его лжесвидетельство освободят его от ответственности во время слушаний дела об уничтожении ведьм. Она могла пойти в своих рассуждениях еще дальше и сделать вывод, что именно ему, Себастьяну, нужна голова Киприана Хлесля. И тогда получится, что единственная дочь Киприана сама доставит любимого отца в руки убийце!

А Андрей фон Лангенфель, ее дядя? Если попробовать поговорить только с ним… Но Андрей не станет обманывать Киприана, и уж тем более, когда речь идет о библии дьявола.

Значит, это бремя нести ей одной. А у нее даже нет времени на то, чтобы разработать ловкий план. Времени хватало лишь на то, чтобы добраться до Праги, проникнуть в замок, выкрасть книгу (но как она сможет перевезти это огромное чудовище без посторонней помощи? И как она вообще сумеет приблизиться к ней?!) и вернуться в Вюрцбург. И при этом все, абсолютно все должно пройти без сучка без задоринки. Она сглотнула. Ей уже сейчас не хватало воздуха. Но постепенно более спокойный голос проник в ее уши поверх криков паники – голос, который произнес: «Тогда лучше бы тебе подумать над этим, вместо того чтобы терять голову. Тебе это под силу».

Она могла выполнить приказ и спасти свою семью. Какая насмешка! Хлесли, которые всегда так боялись библии дьявола, в результате окажутся обязаны ей жизнью!

Спокойный голос снова дал о себе знать: «Ты, кажется, что-то забыла?»

Не что-то, а кого-то. Вацлав! Она уставилась в одну точку. Вацлав… ведь именно он тогда, вместе с Адамом Августином, не дал осуществиться плану Себастьяна! Но его она может впутывать в это дело ничуть не больше, чем своего отца, потому что месть Себастьяна направится и на него тоже. Не говоря уже о том, что существует и еще одна, совсем другая, причина не вмешивать Вацлава в данную проблему.

Потому что он, строго говоря, вовсе не член семьи, а подкидыш?

Нет, так она его никогда не воспринимала. Дело было совсем в другом.

Ей точно так же тяжело было бы осознавать, что она стала причиной его гибели, как если бы в ловушку угодил ее отец, Киприан.

Спокойный голос хотел еще что-то сказать, но она задушила его, мысленно крикнув: «Нет!»

Лошадь встала на дыбы, и Александра с ужасом заметила, что резко натянула поводья. Тем не менее животное было слишком истощено, чтобы долго гарцевать на задних ногах, и всадница вновь обрела контроль над ним. Сердце ее колотилось, она задыхалась. Спокойный голос воспользовался ситуацией и сказал: «Потому что он – отец твоего единственного ребенка, и ты никогда не сможешь отрицать этого. Потому что его имя ты шептала на ухо незнакомцу, пребывая на вершине наслаждения…»

– Нет! – крикнула она. – Нет!

«…потому что ты любишь его».

Она в отчаянии покачала головой, но это была правда, и кому это знать, как не ей?

Он спас ей жизнь и чуть не поплатился за это собственной; он долго ждал, пока она наконец не решилась принять его ухаживания; он остался поблизости, когда она оттолкнула его, так как испугалась того, какие чувства вызвала в ней единственная ночь любви, и после смерти того, кто впервые завладел ее сердцем, больше никогда не хотела ощутить такую всеобъемлющую любовь к мужчине – и он без единого упрека принял ее заявление. Она солгала ему в том, что касалось отца Мику, и сочеталась браком с мужчиной, которого не любила, но считала опорой в том, чтобы сохранять тайну от Вацлава. Она смотрела, как он пытается приободрить смертельно больного Мику, и снова солгала ему, лишив возможности побыть отцом своему сыну в последние мгновения его жизни. О боже, она обманывала его в отношении всех и вся, унижала и отталкивала, пока это не превратилось в привычку, которая оказалась сильнее ее настоящих чувств. Он обрел душевный покой в церкви и, тем не менее, дал ей понять при расставании, всего неделю назад, что готов отдать жизнь – за нее! Она так виновата перед ним, что уже нет дороги назад, она никогда не сможет вернуться к нему. Все, что она может сделать, это защищать его так, как она защитила бы своих отца и дядю.

– Нет, – прошептала она и поняла, что плачет. – Только не ты, Вацлав. Только не ты… Целительница не может оставить надежду, не так ли? Даже если пациент – ее собственное сердце…

Александра хлестнула поводьями. Она слишком задержалась. Впереди лежит Оксенфурт; еще на пути сюда они там останавливались. Она успеет добраться до города до наступления темноты.