Наследница Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель

– В самом начале войны… – сделала вывод Эбба.

Самуэль кивнул.

– Может, и так.

– Возможно, горожане напали на монастырь. Все-таки он был чем-то вроде острова католицизма в почти исключительно протестантском окружении. Видит Бог, их ненависть была огромной.

– Ненависть к чему? К монахам вообще? Или к библии дьявола?

– Я не думаю, что жителям Браунау было известно об этом чудовище в самом сердце монастыря.

– Иногда необязательно знать наверняка, чтобы, тем не менее, догадываться.

Эбба прищурилась и медленно обернулась вокруг своей оси.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила она.

– То, что нам следует принять во внимание возможность того, что книга оказалась одним из первых сокровищ, сожженных добрыми жителями Браунау.

– Но чего тогда ждут эти люди снаружи? Ты их видел? Именно так выглядели люди короля Хродгара, ожидавшие, когда наконец Беовульф скинет с их шеи Гренделя.

Самуэль засмеялся.

– Ты слишком долго сидела у огня и слушала старух, рассказывающих истории о героях, Эбба.

– Вообще-то мы с королевой Кристиной рассказывали эту историю друг другу, когда ложились в постель, – почти враждебно ответила Эбба.

Самуэль поклонился.

– Прошу прощения, ваша милость.

– Ай, к черту, прекрати уже, наконец! – закричала она. Бьорн Спиргер и Герд Брандестейн обернулись, встретились взглядом с Самуэлем и постарались побыстрее найти другой объект для любопытных взоров. – Ты прекрасно понимаешь, что я хотела сказать, Самуэль!

– Разумеется, – согласился он. – Только вот мы не герои.

– И ничего не найдем, наверное, хотел сказать ты.

– Есть ли другие места, в которых стоит поискать?

Она схватила его за руку.

– Ты хорошо осмотрелся? – прошипела она. – Ты видел фасады домов? Дымовые трубы на крышах? Если из них и поднимается дым, он пахнет старым сеном и влажной травой. А что за кучи лежат здесь? Потрескавшаяся древесина потолочных балок, развалившиеся книжные полки, сгнившая мебель! Почему это не разграбили давным-давно те люди, которые отмораживают себе задницы в своих хижинах? Я скажу тебе почему, Самуэль Брахе: потому, что они не осмеливаются даже приблизиться к этому месту. Ты ведь видел, как они стоят перед воротами, будто там протянулась граница огненного вала? Они напали на монастырь и сожгли его, а потом до них дошло, что здесь находится, и с тех пор они бегут от развалин, как от чумы. – Она отпустила руку Самуэля и покачала головой. – Что за жизнь тут была последние тридцать лет? Чудовище среди них, возвышающееся над их домами, размером с половину города – чудовище, сотканное из суеверия, панического страха и нечистой совести. Если это не тот материал, из которого и возникают такие истории, как легенда о Гренделе, то я тогда не знаю.

Он вздохнул и ничего не ответил. Они смотрели друг на друга, и внезапно Самуэль понял, что обмен взглядами превратился в молчаливую дуэль. Несмотря на охватившее его беспокойство, он пытался не моргать – и одновременно спрашивал себя, почему для него вдруг стало важно не отвести взгляд первым. Эбба не была его врагом. Стыдился ли он собственного цинизма перед лицом страстности этой необычной женщины, которая воспринимала его и его людей как боевых соратников с такой самоочевидностью, которой не хватало большинству предводителей-мужчин?

– Ротмистр, мы кое-что нашли.

Эбба вздрогнула. Он прочитал на ее лице желание разорвать их взгляды. Желание было таким же сильным, как у него, но он знал, что она не уступит.

– Ротмистр!

– Я каждые несколько недель стараюсь сделать предложение какой-нибудь необычной женщине, – пробормотал Самуэль. – Эбба Спарре, ты выйдешь за меня замуж?

Она озадаченно раскрыла глаза. Он улыбнулся. Эбба рассмеялась, но глаз не отвела.

– Я прощаю тебя, Самуэль Брахе, – сказала она. – В любом случае, ты был бы хотя и не первым, но вторым мужчиной, предложение которого я бы стала рассматривать.

Самуэль слегка поклонился. Чары рассеялись, и он чувствовал, что они оба испытывают облегчение. Наконец он повернулся к вошедшим рейтарам.

– Что вы нашли?

Двое внесли почерневший от копоти ящик, обитый полосками металла. Не считая того, что он обуглился, он был цел – и заперт.

– Мы обнаружили его в задней части кельи, которая, должно быть, принадлежала аббату монастыря. Он был частично погребен под обрушившимся потолком. Мы не нашли бы его, если бы Магнус, – говоривший указал на своего товарища, – не обратил внимания на надпись на обрушившейся стене.

– Что там было написано? – спросил Самуэль. – «Копать здесь»?

– Нет. Мы смогли только частично расшифровать надпись. «Vado rentor, santana».

– Я и не знал, что ты умеешь читать, Магнус Карлссон, – заметил Самуэль.

Рейтар принял гордый вид.

– Не хуже школьного учителя, ротмистр!

– Это значит «Изыди, сатана», – пояснила Эбба.

Магнуса Карлссона это, похоже, не впечатлило:

– У того, кто это писал, был ужасный почерк, ваша милость.

– Откройте сундук, – приказала Эбба и покосилась на Самуэля. – Ты думаешь…

Самуэль пожал плечами. Мужчины взялись за сундук. Он был запрет на два висячих замка величиной с кулак. Древесина сундука лучше перенесла огонь и время, чем металл замков: они фактически превратились в расплавленные комки. Бьорн Спиргер пришел на помощь и стал молотить по ним камнем, но замки не поддавались.

– Может, поискать ключ, ротмистр? – спросил Магнус Карлссон.

– Нет. Здесь есть человек, который может нам помочь.

Альфред Альфредссон, вошедший вместе с еще тремя рейтарами и выглядевший как человек, перерывший мусор, который накапливался целое столетие, стал навытяжку.

– Ротмистр?

– Нужно открыть сундук, вахмистр.

Альфред осмотрел деформированные замки.

– Отойдите, пожалуйста, ротмистр.

– Что он задумал? – спросила Эбба.

– Открыть двери способом а-ля Альфредссон, – ответил вахмистр. – Не беспокойтесь, ваша милость. Надежный метод.

– Нет! – крикнула Эбба, когда Альфред достал из-за пояса пистолет и прицелился. – Сундук…

Грохот выстрела эхом отразился от стен библиотеки. Их окутало белое облако едкого порохового дыма. Эбба закашлялась. Когда дым испарился, они увидели осколки замка, разлетевшиеся по всему помещению. От силы удара дужка замка выскочила из паза и встала вертикально. На сундуке не появилось ни единой царапины. Эбба покачала головой.

– Паршивый выстрел, – явно забавляясь, заявил Альфред. – Простите, ваша милость.