Зеркало грядущего - Влад Савин

Вашингтон, Белый дом. Президент Эйзенхауэр, Госсекретарь, Директор ЦРУ, Военный министр. Стенограмма от 13 ноября.

П. — Так, кто-нибудь объяснит мне, что происходит? Вы, джентльмены, вчера требовали сутки на сбор информации. Так я внимательно слушаю.

В. — Удалось установить, что Ренкин, наш военный атташе в Париже, самовольно заявил, что якобы наши бомбардировщики, выполняющие боевое патрулирование, имеют секретную инструкцию…

П. — Я уже читал прессу, растиражировавшую этот бред. Если вы уверяете, что такой инструкции не существует.

В. — Могу поклясться под любой присягой. И предоставить закрытой Сенатской Комиссии подлинные инструкции, что имеют наши экипажи. Я понятия не имею, откуда Ренкин взял это — если только не вдохновился норвежским случаем.

П. — Вы настолько не отвечаете за своих людей?

В. — Сэр, смею напомнить вам, что Ренкин вообще-то был креатурой ЦРУ. И проходил по моему ведомству лишь номинально. Я его куратором парижской операции не назначал, соответствующие приказы ему не отдавал, и отчетов от него не получал.

Д. — Вы забыли случившееся в Китае три года назад. Когда Ренкин уже выступил перед русскими с похожим блефом. Правда, по его словам, он лишь инструкции Робертсона, своего командующего, исполнял. Поскольку Робертсон мертв, а все штабные документы достались русским, опровергнуть это нельзя — не Москву же нам запрашивать, как было дело. Но при желании, мы можем этому чертовому ковбою и ту историю предъявить. Про текущие же дела заявляю — в утвержденных нами планах — одобренных вами, сэр! — не было ничего относящегося к этому идиотизму с бомбежкой Парижа. ВВС вообще не предполагалось задействовать, если не считать обычные полеты на патрулирование, во избежание агрессии красного блока. Считалось, что всю работу сделают наши французские друзья, ну а мы будем у них за спиной стоять для придания легитимности. Даже ликвидация известной персоны считалась необязательной — при успехе остального, он и так был бы политическим трупом.

П. — Отчего же не предусмотрели активной игры с его стороны?

Д. — Я опирался на предоставленные мне сведения. Перепроверенные неоднократно!

Г. — Которые исходили из взаимно коррелируемых источников. И сами фигуранты заговора, и большинство наших людей из их окружения сходились в том, что Генерал больше не имеет былого авторитета ни во французской армии, ни среди электората. Девять лет проигранной индокитайской войны, знаете ли… Полной неожиданностью оказалось наличие у Генерала даже одной дивизии, подлинно верной лично ему. В то же время считалось, что войска и аппарат власти, даже не вовлеченные в заговор, будут выполнять приказы вышестоящих. И никто не мог предвидеть, что эта идиотская история с Бомбой даст Генералу такой джокер!

П. — Джентльмены, степень виновности каждого определим позже. А пока что я жду ваших предложений, что нам делать? Правильно ли я понял, что чисто военное решение невозможно?

В. — Во-первых, наших четырнадцати дивизий явно не хватит, чтобы взять под контроль всю территорию Франции, или даже ее ключевые районы. Особенно при нелояльности французов — поскольку все тыловое снабжение и транспорт для наших войск обеспечивают они. Или же нам придется свои гарнизоны на каждой железнодорожной станции оставлять, как во вражеской стране. Во-вторых, наша роль была вполне пристойной в качестве союзника одной из сторон конфликта — а воевать против всей Франции, будет выглядеть наглой агрессией, которую даже британцы не поддержат. И это будет смертный приговор Атлантическому Союзу!

Г. — Добавил бы еще и в-третьих, после выступления Его Святейшества Папы Римского по радио, с цитатами из Апокалипсиса и сравнением наших бомбардировщиков с "железными птицами ада". Возможно, кто-то из летных экипажей будет даже гордиться этим званием — но миллионы верующих католиков по всему миру, в том числе и на нашем заднем латиноамериканском дворе, такого юмора совершенно не поймут. Нам придется морскую пехоту и туда посылать, чтобы усмирять бунты. И напомню, чем для Гитлера кончилось, когда он приказал атаковать Ватикан — последним гвоздем в крышку его гроба.

Д. — Так что из этого следует, нам уже и от испанцев оскорбления терпеть? Вам не кажется, что это приведет к недопустимому падению авторитета нашей державы во всем мире. Если мы позволим третьеразрядной европейской стране говорить с нами таким тоном.

Г. — К сожалению, сейчас совершенно не то время, чтобы нам еще кому-то угрожать. И даже объем испанской торговли с нами слишком мал для шантажа.

П. — С испанцами разберемся после — пока вопрос, что делать с французами? Как вернуть этих заблудших овечек в хлев нашего "свободного мира"? Еще санкции ввести?

Г. — Они под нашими санкциями уже четвертый год. Пока это приводит к тому, что на бывшую нашу долю французского рынка лезет кто угодно. Нейтралы, под эгидой Ватикана, и даже Восточный блок.

П. — Если некая личность завтра прекратит свое земное существование?

Д. — Добраться до него сейчас непросто. Но мы пытаемся.

П. — Я надеюсь, что Соединенные Штаты не будут иметь никакого отношения к этому ужасному преступлению?

Д. — Во Франции в изобилии водятся всякие экстремисты, и коммунистические фанатики. Ну а политическое убийство, это в давней традиции французов.

П. — И в какой срок это может произойти?

Д. — Думаю, месяц, может быть два. Если с гарантией.

В. — Только пожалуйста, никаких Бомб на Париж. Работайте хирургически, а не большой кувалдой.

Г. — А пока что, единственное, чем мы можем надавить на французов, это Индокитай. Поскольку если мы захотим, завтра не только всех лягушатников выкинут оттуда пинками, но и судьба их будет ужасной — тех, кто не успеет на последний пароход. Мистер Пол Пот ненавидит французов не меньше, чем Гитлер, евреев. И склонен решить вопрос с французским населением Индокитая столь же радикально.

П. — Конференция по Индокитаю открывается в срок?

Г. — Нет оснований ее переносить. Что Париж сейчас немного обезлюдел, кому же охота рядом с невзорвавшейся бомбой сидеть — так это нам лишь на руку.

В. — Взорваться она не должна. Хотя неплохо было бы получить назад нашу собственность. И компенсацию с лягушатников, за сбитый В-36 и погибших парней.

Г. — Эта работа ведется. И будь я проклят, если мы в итоге не получим все с процентами. А что с Ренкиным делать будем?

В. — Туда же, куда и Ханта. Прецедент есть.

Д. — Однако, человек старался во благо Америки. Уверяя, что иначе вразумить "этих сумасшедших лягушатников" было невозможно. К сожалению, не предусмотрел всех последствий.

П. — Вот по итогам и будем его судить. Удастся нам вылезти из этой лужи чистыми и сухими — можем простить, и даже наградить. А не получится — воздадим за все содеянное.

Г. — То есть, наша линия — стоять до последнего на версии, имела место трагическая случайность. И самоволие Ренкина, вообразившего неизвестно что.