Прожорливое время - Эндрю Джеймс Хартли

«Я никакого „кажется“ не знаю…»,[60]— подумал Томас.

Впервые после звонка Эсколма все случившееся показалось ему полным бредом. Мысль о том, что сейчас придется все это рассказывать, повергла его в уныние.

Но Найт изложил свою историю, медленно, запинаясь, то и дело возвращаясь назад, чтобы прояснить какие-то моменты. Он говорил глухим безучастным голосом, а остальные молча его слушали. Томас назвал фамилии Полински из полиции Ивенстоуна и Робсона из Кенильуорта, как будто один только факт знакомства с сотрудниками правоохранительных органов мог чем-то ему помочь, и несколько раз повторил, что ничего не взял в доме Эльсбет Черч, а просто посмотрел и вышел.

— Задняя дверь была открыта? — спросил Ходжес.

Найт замялся, сознавая, что до сих пор ему удавалось обходить стороной этот вопрос. Сейчас он оказался на развилке, и многое будет зависеть от его ответа. Если Томас скажет, что дверь была открыта, возможно, его отпустят, но затем, не исключено, он окажется в гораздо более худшей ситуации, если Черч заявит, что замок был заперт.

— Я попробовал ее открыть, и она распахнулась, — наконец сказал Томас.

— Под «попробовал ее открыть» подразумевается вот это? — спросил Ходжес и достал пластиковый пакет с кредитной карточкой Найта. — Я говорю об этом, потому что карточка, похоже, поцарапана, — продолжал он, делая вид, будто впервые обратил внимание на повреждение. — Вот видите? Здесь внизу вмятина, словно кто-то нажимал ею…

— Да я воспользовался этой кредитной карточкой, — признался Найт.

Ходжес задумчиво откинулся назад, какое-то время молчал, потом сказал:

— В вашем паспорте написано, что вы школьный учитель. Это так?

— Да.

— Извините, но вы не могли бы говорить громче?

— Я сказал, что это действительно так, — заявил Томас, поднимая голову.

— Детективная история, которой вы занимаетесь, это что-то вроде летних каникул? Небольшой отдых перед тем началом первого полугодия, прошу прощения, осеннего семестра. — Он использовал это выражение как какой-то блестящий предмет, который только что подобрал с земли.

Томас пожал плечами.

— Я старался помочь. — Эти слова оказались трогательными, но совершенно неуместными. — Я хотел обелить имя Эсколма, доказать, что его слова были правдой. Он у меня учился…

Тишина.

— Вы ничего не взяли из вещей мисс Черч?

— Абсолютно, — сказал Найт. — Вы задержали меня сразу же, как только я вышел из дома. У меня были лишь мои собственные вещи.

— Какая у вас сильная ссадина, — заметил Ходжес, разглядывая лоб Томаса.

— Я тут упал. С водяной мельницы в замке Уорик.

— Правую руку вы держите как-то странно, — продолжал полицейский. — Тоже упали?

— Нет. Огнестрельное ранение. Я получил его в Чикаго. Можете проверить у Полински.

— Увлекательная у вас жизнь, мистер Найт, вы не находите? Я хочу сказать, для школьного учителя.

— Не знаю, что я должен на это ответить.

— Вы нашли то, что искали, дома у мисс Черч?

— Да я даже не знаю толком, что хотел бы найти. Нет, не думаю. Теперь мне точно известно, что Дагенхарт — я когда-то учился у него в университете — был знаком с Даниэллой Блэкстоун до пожара, но я уже и так догадывался об этом.

— Значит, результатом целого дня трудов явилось лишь ваше задержание, — констатировал Ходжес. — Надеюсь, остаток вашего отпуска, прошу прощения, каникул, пройдет лучше.

— Можно на это рассчитывать?

— Так, давайте-ка посмотрим, — начал Ходжес, изучая листок с записями. — Вы подозреваетесь в незаконном проникновении в чужое жилище…

— Я же вам говорил, я ничего не взял! — с жаром воскликнул Томас.

— Проникновение в чужое жилище — это сложное преступление. Факт хищения не обязателен. Раздел девять, подразделы «А» и «Б» Закона о краже разъясняют, что проникновение в чужое жилище может иметь различные цели, в первую очередь кражу, но также изнасилование, нанесение тяжких телесных повреждений, порчу имущества.

— Ничего из этого я не совершал.

— Не обязательно было производить сами эти действия, если у вас имелось намерение их совершить, когда вы проникали в чужой дом.

— Зачем мне нападать на Эльсбет Черч или портить ее имущество?

— А вот это я не могу знать, ведь так? Но я скажу вам вот что. До консультации с владельцем дома вам могут быть предъявлены обвинения по разным пунктам. По крайней мере, в нарушении неприкосновенности чужого жилища. Можно обратиться к почтенному английскому общественному праву, которое с незапамятных времен поддерживается за счет не статута, а судебной практики, и обвинить вас в поведении, которое могло нарушить общественное спокойствие. Проявив изобретательность, можно заявить, что вас застали в чужом жилище, где вы занимались противозаконной деятельностью. Данный момент попадает под действие Закона о бродяжничестве тысяча восемьсот двадцать четвертого года. Но к этому мы перейдем только после того, как с вас будут сняты обвинения в краже со взломом, до чего еще очень далеко, ведь правда? Так что отвечая на ваш вопрос, мистер Найт, скажу следующее. Нет, я не вижу, чтобы продолжение вашего отпуска сложилось лучше, чем его начало.

Ходжес спросил Томаса, не думает ли тот, что на него не распространяется действие английских законов. Он высказал вслух предположение, не надеется ли Найт на то, что американское гражданство защитит его от неприятностей, не привык ли он к мысли, что как американец стоит выше законов и обычаев других стран, что его интересы и устремления, какими бы легкомысленными и абсурдными они ни были, перекрывают все прочие соображения. Если так, то его ожидает горькое разочарование, заключил полицейский.

Томас почти ничего не говорил, только качал головой и время от времени вставлял:

— Нет, сэр. Я так не думаю.

Полицейский вел себя подчеркнуто вежливо, однако Найт не мог избавиться от ощущения, что затронул больное место. Он начитался достаточно британской прессы и уловил общую озабоченность высокомерием Соединенных Штатов на мировой сцене, склонностью поступать в соответствии со своими самопровозглашенными моральными полномочиями, не обращая внимания на то, что думает остальной мир. Томас понимал, что это выводит из себя многих европейцев, которым не по душе взятая на себя Америкой роль мирового жандарма. Вероятно, они не в восторге и от того, как американцы играют по всему миру в частных детективов…

Завершил Ходжес свою речь расхожей фразой, произнесенной как объяснение и в то же время как обвинение:

— Сэр, вам приходилось когда-нибудь слышать эти слова: «Дом англичанина — его крепость»?