ПереКРЕСТок одиночества 4: Часть Первая - Руслан Алексеевич Михайлов

class="p1">— С вредной — машинально поправил я — Буду. Верно. Уж в чем здешние спецы — так это в убегании. А еще они не жалеют сил на сооружение монструозных бомбоубежищ, многокилометровых подземных коридоров, исследовательских баз глубокого залегания…

— Все прелести холодной войны двадцатого века, правда?

— В точку — кивнул я — Когда две супердержавы сталкиваются лбами и размахивают атомными дубинами… Тут грех не научиться владеть лопатой и искусством толстой кирпичной кладки…

— Умеешь ты насмешить. И ведь сам шутишь, а лицо серьезное…

— Ходоки — напомнил я, принимая стакан чая и склоняя голову к протянутому огоньку зажигалки — Мы говорили о них.

— Ты говорил о их работе в команде и о том, что в том коридоре нечем было поживиться уже сколько? Лет сто как? Разве что вездеход разогреть и угнать — Михаил Данилович тихо рассмеялся и пожал плечами — Но сути я пока не уловил.

— Из съестного там нечем поживиться — согласился я — Но это как не крути служебный коридор и ведет он прочь от Столпа. Если, где и появятся планетарные хозяева — то в одном из таких вот коридоров, что для этого и предназначены. Ходокам вряд ли нужна пища. А если и нужна — то не так часто, как нам. Им не нужно тепло и освещение, они не боятся лютых морозов. И значит могут находиться в таких вот местах почти вечность…

— Погоди… засада?

— Как вариант — кивнул я.

— Вечная засада?

— Дешево, сердито и практично. Вполне разумный ход

Подумав, старик покачал головой:

— Тут ты ошибаешься, Охотник.

— Почему?

— Я в том коридоре не был, конечно, да это и ненужно. Сам посуди — они там могли хоть пятьдесят лет телепаться, тут ты прав, но что они смогут сделать против въехавшей в коридор бронированной боевой машины с бортовым вооружением?

— Хм…

Я умолк, представляя себе расклад. Затаиться там особо негде, разве что в снег закопаться. Ну встал ты из снега, развернулся к прущему на тебя многотонному вездеходу на высоченных траках… дальше что? Пусть ты почти труп, ты силен и не боишься ничего — но это могло бы сыграть роль разве что в те времена, когда не существовало мощного огнестрельного оружия. В наше же время… даже на Земле, окажись такая тварь достаточно далеко от решительного человека с автоматом Калашникова… сумел бы этот решительный парень справиться с бредущим на него ходоком? Ну ладно пули не возьмут или их не хватит… а если бросить под ноги гранату?

А тут вездеход боевой…

Он сможет проехать через толпу заледенелых ходоков, намотать их на гусеницы и даже не замедлиться.

Разве что…

— Электрический удар? — предположил я, вспомнив о страшном козыре ледяных ходоков.

— Машина может быть защищена от подобной угрозы — легко парировал Михаил Данилович — Да и еще успеть надо — там в вездеходе ведь тоже дремать не станут. И только не говори мне, что ходоки надеялись столкнуться не с вооруженными солдатами, а с теми самыми мягкотелыми умниками в белых лабораторных халатах и в очках с толстенными линзами.

— Ладно… тут вы меня уели…

— Но в одном ты прав — по какой-то причине ходоки были в том заброшенном коридоре… Кого они ждали? Что они там делали?

— Я бы очень хотел это выяснить — признался я — Но не рискнул… Мы с Миленой, пока дожидались машину, успели придумать несколько вариантов подобной вылазки, но дальше теории дело не дошло.

— И правильно! — отрубил Михаил Данилович — Вы нам тут нужны — живые и здоровые!

— Потому что мы…

— Да! Потому что вы сильные, молодые и даже не тупые.

— Впору на футболках печатать и носить — вздохнул я.

— А?

— Да это я так… глупые мысли вслух — затушив сигарету, я вздохнул и поднялся — Думаю, пока надо прекращать с нашими теориями. Что от меня требуется, Михаил Данилович?

— Пока что ничего. Просто будь рядом к моменту, когда нагрянут наши гости.

— Буду — пообещал я и покинул наполняющуюся тихим народом большую комнату, куда все завозили и завозили более чем странные устройства, напоминающие реквизит для низкопробного фантастического фильма.

— Пошел про цели ходоков и Столпа думать?

— Нет… надо дать голове отдохнуть. Пойду лучше проткну рогатиной какого-нибудь мишку…

— Тоже дело…

Глава 11

Старость — не трусость. Гости в дом — мысли в…

Охотиться я стал далеко не сразу.

Какое-то время — достаточно немалое — я провел в своей комнатушке, неспешно снаряжаясь, порой прерываясь для более глубокого обдумывания той или иной мысли. Собравшись, понял, что не уверен взял ли все необходимое и, выругав себя, начал все снова. Вот до чего доводит размазанные по всем направлениям мысли. В результате вышел наружу с запозданием и не один, а в конце той самой бравой стариковской группы, подбадривающих себя бравыми смешками и нарочито громкими предположениями о том, кого из них первого сожрет медведь. За нами закрылась тяжелая дверь, мы прошли буквально шагов пятнадцать, увязая в свеженанесённом снегу и… один из высоких сугробов медленно качнулся к нам. Облепивший его сухой снег ссыпался подобно пыли, обнажая густую и уже не белую, а сероватую густую шерсть. Идущий впереди охотник замер от вполне ожидаемого для новичка шока. Он даже не шелохнулся, когда ему в грудь ударила выброшенная вперед телескопическая лапа выхваченного светом дрожащего фонаря грозного хищника. Старика спас я, успев за эти мгновения оттолкнуть четверых, обогнуть еще одного и ударить рогатиной. Острое лезвие пронзило лапу, породив яростный рев и даже не отбросив, а лишь отодвинув ее в сторону — настолько силен был огромный медведь. Отпрыгнув, я оставил застрявшее копье в ушедшей назад лапе, а сам схватил трясущегося старика в охапку и оттащил, понимая, что ног он просто не чует. Остальные отбежали сами. Отбежали — но не убежали. Поднялись рогатины, зажегся еще один драгоценный фонарь, дав слабенький, но все же свет. Старики встали неровным полукругом, развернулись к врагу и подняли оружие, намереваясь дать заставшему их врасплох хищнику отпор!

— Мясо! — зло и лихо выдохнул один из охотников, содрав с лица шарф — Возьмем!

Остальные тут же отозвались криками и шагнули вперед. А я… я отступил. Оставил выпущенного из рук уже приходящего в себя старого охотника, стащил с плеча ружье и отошел на пару шагов в сторону, поднял ствол и замер, цепко вглядываясь и старательно вслушиваясь. Медведь был настолько огромен — гораздо больше премиального быка — что, похоже, попросту не знал