Частная жизнь адмирала Нельсона - Кристофер Хибберт

На кладбище собралось много народа. В церкви, на отпевании, тоже. Гроб, сопровождаемый до самой могилы фермерами из Бёрнем-Торпа и Бёрнем-Уэстгейта, несли шестеро священников прихода. «Меня греет мысль, — пишет Нельсон одному из друзей, — что и мой прах будет, возможно, покоиться в той же могиле, в милом сердцу Бёрнеме, деревушке, где я впервые увидел свет. Мысль о былых днях, продолжает он, возрождает образ матери, она как живая стоит у меня перед глазами». К Дэвисону он обращается с весьма характерной для себя просьбой похлопотать перед президентом Ост-Индской компании, чтобы там подыскали какое-нибудь место для верного слуги отца Авраама Кука.

Вскоре после смерти отца Нельсон решил присоединиться к Гамильтонам в их инспекторской поездке в Уэльс, где Чарлз Гревилл управлял от имени сэра Уильяма принадлежащими ему там поместьями. Первую остановку сделали в Оксфорде. Здесь им показали местную тюрьму, а затем пригласили на обед в мэрию, где состоялась церемония присуждения Нельсону звания почетного жителя города. На следующий день очередь чествовать видных гостей дошла до университета. Доктору богословия Уильяму Нельсону, столь гордившемуся своим званием, почетную грамоту вручил Септимус Коллинсом, проректор Королевского колледжа Оксфордского университета и тоже профессор богословия, известный своими весьма учеными лекциями по библеистике. Лорд Гамильтон и лорд Нельсон удостоились звания почетных докторов гражданского права. Им вручил грамоты профессор Уильям Блэкстоун, сын известного, в частности своим буйным нравом, юриста, чьи «Комментарии к английским законам» принесли семье целое состояние. Церемония состоялась в актовом зале, при полном скоплении профессуры, с соблюдением всех положенных ритуалов, хотя впоследствии иные газеты незлобиво посмеивались над этой акцией. «Морнинг пост», например, писала: лорду Нельсону следовало бы присудить такую же степень, как и его брату, ибо он известен глубокими познаниями в области канонады. Фельетонист же «Морнинг гералд» опустился до прямых оскорблений, заметив, что неизвестно еще, какое на самом деле звание присудили сэру Уильяму — ДП (доктор права) или ДОН (доктор ослиных наук)[47].

Из Оксфорда «лорд Нельсон и другие туристы», как окрестили их газеты, направились в Вудсток засвидетельствовать свое почтение герцогу Мальборо, чьего великого предка корона наградила большим наделом земли, где сэр Джон Ванбро возвел гигантский дворец, показавшийся Горацио Уолполу строением, которое могло бы быть спроектировано для аукциониста, выбранного королем Польши. В ту пору хозяином Бленхеймского дворца являлся четвертый герцог Мальборо, женатый в свои шестьдесят три года на единственной дочери четвертого герцога Бекфорда. Человек замкнутый и высокомерный, он в ту пору сильно переживал недавнюю публикацию любовной переписки своего сына и наследника с женой одного из депутатов парламента. Быть может, поэтому он и отказался принять другого парламентария, и самого к тому же втянутого в сомнительную связь с замужней женщиной. А заодно и Гамильтонов. Слуга предложил приезжим подать прохладительные напитки прямо в экипаж или куда-нибудь в парк, если они предпочитают закусить на свежем воздухе.

Предложение было отвергнуто, путники двинулись дальше, а Нельсон отметил: от «великих» он ничего другого и не ожидал[48].

Леди Гамильтон, в свою очередь, сердито заявила: земли за свои заслуги первый герцог Мальборо получил только потому, что «тогда страной правила женщина, а у женщин широкая душа». Затем последовали те самые «несравненные слова», повторенные некоторое время спустя леди Гамильтон одному из первых биографов Нельсона, Джеймсу Харрисону, нашедшему, что произнесла она их «с энергией и подъемом, явно выдающими силу ее незаурядной натуры, позволявшей ей одновременно и боготворить великого гения мужества, и быть боготворимой им». Вот эти слова:

«Будь королевой я, лорд Нельсон после сражения при Абукире получил бы княжество, рядом с которым Бленхеймский парк показался бы садовым участком. На его глазах выступили слезы, и он пожал нам с сэром Уильямом руки со словами, что вполне доволен, выполнив свой долг перед страной и народом, и надеется — мы и впредь будем так же высоко ставить сделанное им; в то же время многое еще впереди, во всяком случае, два-три лавровых венка, плавающих по Средиземному морю, подобрать еще можно».

Прием в Глостере приятно контрастировал с фиаско в Вудстоке. Приветствовать «благородных гостей и храброго героя Нила» вышли рукоплещущие толпы, в основном йомены, звенела медь оркестров, били церковные колокола. Путешественникам устроили экскурсию по городу, показали, как и в Оксфорде, собор и тюрьму, отличавшиеся, «особенно последняя, немалыми размерами и удобством и весьма понравившиеся его светлости». По завершении программы визита гостей Глостера повезли на запад, через так называемый Деканский лес в сторону Росса-на-Вае.

Как морской офицер, знающий толк в судостроении, Нельсон на всем пути пристально вглядывался в лесистую местность и не мог не отметить, в каком заброшенном состоянии она находится. Остановившись в очередной гостинице, он написал премьер-министру, что Деканский лес производит «удручающее» впечатление, и, если сведения, полученные им, верны, на 33 тысячах акров едва набирается три с половиной тысячи партий леса, пригодного для строительства кораблей; тогда как, при должном уходе, здесь могут расти 920 тысяч дубов, ежегодно обеспечивающих более девяти тысячи таких партий.

В Россе Нельсон с друзьями сели в лодку и поплыли вниз по реке к Монмуту. По пути они миновали развалины Гуд-ричского замка, выстроенного в свое время из красно-серого песчаника на узкой площадке у подножия мощной скалы Саймондс-Йат. Приближаясь к Монмуту, пассажиры услышали ликующие приветственные клики, рев труб, выдувающих известные звуки гимна «Вот идет герой-победитель», отдельные выстрелы из орудий, установленных на Каймн-Хилле, примерно в миле к востоку от города.

В Монмуте, где Вай впадает в Монноу, «Нельсон с туристами» вновь вышли на сушу и двинулись берегом Уска в направлении Абергавенни, минуя по дороге Брекон и Кармартен. Местное население повсюду встречало их аплодисментами и цветами, а в Милфорде, где они остановились в «Нью инне», впоследствии переименованной в гостиницу «Нельсон», путников ожидал Чарлз Гревилл, развернувший перед ними целую программу: гостей ожидала церемония вручения Нельсону грамоты почетного Жителя города, ярмарка, банкет, регата, демонстрация лучших пород скота, наконец, закладка новой церкви — церкви Святой Екатерины, — которая будет освящена в 1808 году. Ожидалось прибытие друга Нельсона капитана Фоли, чья семья жила в этих краях с незапамятных времен. С ним должна была приехать новобрачная — младшая дочь герцога Лейнстера. Среди гостей будут также лорд Кенсингтон, глава судебной и исполнительной власти графства, отец которого, первый барон, был некогда депутатом парламента от Хаверфордвеста; лорд Кодор, также бывший парламентарий (от Кардигана), чей сын станет графом, а жена — дочь пятого графа Карлайла и близкая знакомая Гревилла — пригласит всю компанию в Стакпол-Корт. Положим, знатностью эти люди уступали тем, кто так неласково встретил Нельсона в Бленхейме. Тем не менее их присутствие свидетельствовало о том, что в отличие от Оксфордшира Уэльс Нельсона чтит. Особенно польстил ему банкет, данный в зале приемов гостиницы, где остановились приезжие. В своей речи он высоко оценил городскую гавань, по небезосновательным расчетам Гревилла и сэра Уильяма именно здесь, а не в Пёмброке, на противоположной стороне эстуария, должны были вырасти док и арсенал. По окончании выступления сэр Уильям преподнес владельцам гостиницы портрет лорда Нельсона, написанный палермским художником Леонардо Гуццарди после Нильского сражения. Сам же Нельсон, говорят, передал церкви Святой Екатерины сундук, смастеренный из обломков грот-мачты «Ориента», сохраняющийся там и доныне.