Готские письма - Герман Умаралиевич Садулаев

и готы, более, чем гуннов. Гунны были чем-то вроде чумы: большая беда, много жертв, но империю они не разрушат. А германцы – совсем другое. Германцы учились у римлян, заполняли собой римский мир и могли действовать как извне, так и изнутри. Возьмём тот факт, что Аттила не взял Рим, Вечный город. А германские варвары опустошали Рим несколько раз.

Говорят, что Аттилу остановил в его успешном походе на Рим блаженный Папа Римский Лев. Действительно, Папа Лев отправился с посольством к Аттиле и как-то убедил вождя гуннов не штурмовать город. Этот исторический эпизод широко известен. Менее известен другой эпизод. Спустя несколько лет к Риму подошли вандалы Гизериха, и тот же самый блаженный Папа Лев отправился увещевать вандальского короля. Гизерих не стал слушать Папу. Рим был уничтожен.

Некоторые историки полагают, что посольство Папы Льва к Аттиле было для вождя гуннов только поводом. На самом деле его войско страдало от голода и чумы, он должен был прекратить поход. Может, и так. Но мне кажется, что Аттилу, во-первых, впечатлила встреча с главным римским шаманом и пиар-менеджером, своим коллегой. Во-вторых, Аттила в очередной раз неуместно проявил то, что он считал «великодушием». А вот Гизерих – тот был прост и практичен. Никакие шаманские пассы руками на него не действовали. Пошёл брать Рим – взял Рим.

Наконец, Аэций. Вспомним то, что именно Аэций спас Аттилу и остатки его воинства от полного истребления после битвы на Каталаунских полях. Битва была тяжёлой. Потери с обеих сторон исчислялись десятками тысяч. Поля превратились в болота – под ногами чавкала кровь, и, словно кочки на болоте, полузатопленные в кровавой жиже, торчали головы убитых воинов. К закату войска антигуннской коалиции одержали победу. Уцелевшие гунны и их союзники вместе с Аттилой едва успели укрыться в лагере – круге повозок – готском «гуляй-городе». Вестготы, потерявшие в сражении своего короля, были полны решимости довести начатое дело до логического конца. Франки, римляне – все хотели покончить с Аттилой раз и навсегда. Можно было даже не атаковать табор. Просто осадить. С безопасного расстояния осыпать стрелами, камнями, дротиками. Голод и жажда добьют тех, кто не убит и не ранен. Помощи Аттиле ждать было неоткуда.

Аэций, однако, дал Аттиле уйти. Для этого он спровадил вестготов и франков с помощью некоторых интриг, о которых может быть рассказана отдельная история. Сейчас нам интересно другое: зачем? Думается, что у «последнего римлянина», полководца и фактического правителя Западной Римской империи Флавия Аэция Магнуса были две причины не дать Аттиле погибнуть. Первая – государственная. Гунны были нужны как сила, сдерживающая германцев – тех же вестготов. Гунны не только нападали на Рим, но и служили Риму в войнах, и Аэций надеялся на возобновление военного сотрудничества. Вторая – личная. Аэций понимал, что его собственное положение в империи не является безопасным и гарантированным. Когда-то гунны помогали лично Аэцию. Может, помогут ещё. И даже если нет – пока есть гунны, Риму нужен Аэций как защитник от гуннов. А не станет гуннов – нужен ли будет Аэций?

Полководец был прав. Он чувствовал, что его собственная жизнь каким-то странным образом связана с жизнью гунна Аттилы. И допустить гибель Аттилы значило для Аэция приблизить свою смерть. Аэций отпустил Аттилу, но не смог обмануть судьбу. Аттила умер сам, от неумеренности в разврате и алкоголе. Через несколько месяцев по приказу императора в церкви столичного города Равенны убили Аэция.

Пиар-миф пятый: Аттила был храбрым, сдержанным, простым в быту и справедливым вождём. Правда: психопат, развратник, истеричка, моральный урод. Вряд ли Аттила был как-то особенно справедлив. По свидетельству очевидцев, суд он вершил походя и высокомерно. Едва ли справедливо было убить родного брата и соправителя. Римляне, бывшие на дипломатическом приёме, рассказывали, что Аттила ест и одевается просто. На нём обыкновенные одежды. Весь стол заставлен деликатесами, сервирован золотом и серебром, а вождь гуннов вкушает простое мясо из деревянной миски.

Лучше бы он был сдержан в похоти и кровопролитии, чем в еде и одежде. А так получается, что он был не аскетом. Просто довольствовался самыми грубыми удовольствиями: секс, мясо, власть, убийство. Утончённые наслаждения цивилизованных римлян, с такой готовностью воспринятые многими варварскими вождями, главарю гуннов были непонятны. Зато он постоянно обновлял свой гарем. И будучи уже не молод, пользовался доступными в то время стимуляторами потенции. Отчего и умер. Есть такая версия.

Мы не можем сказать, что Аттила был трусом. Трус не способен на такие чудовищные и яркие злодейства, трус не смог бы обрести и удерживать власть, трус не воевал бы со всем миром, постоянно рискуя и собой и всем своим народом. Скорее Аттила был психопатом, который не ценит и не бережёт жизнь, ни свою, ни чужую, не боится ни смерти, ни боли. Таких девиантов всегда много на каждой войне, на войне это главные люди, на войне они у себя дома. А без войны спиваются и тоскуют. Они, конечно, способны на всё. Скудоумие и отвага.

Но едва ли у Аттилы было то, что мы называем стойкостью и мужеством. Мужественным был король вестготов Теодорих Первый. Когда ему сообщили, что на королевство решил напасть сам великий и ужасный Аттила, бич Божий, повелитель ужасных непобедимых гуннов, и принесшие весть были в панике, король Теодорих спокойно сказал: «Это ничего. Вестготы умеют воевать. Пусть гунны приходят. Мы встретим. Здесь они и найдут свою смерть».

Король Теодорих не только говорил правильные слова. В битве на Каталаунских полях он сам сражался в первых рядах своего войска! Сражался и погиб, и короля после боя еле-еле смогли отыскать в груде трупов, он был завален телами и врагов и соратников. Про Аттилу нам неизвестно, чтобы он сам сражался с мечом в руке лицом к лицу с врагом. Может, и Бледу он не сам убил, а подослал кого-то.

Когда после разгрома на Каталаунских полях Аттила попал в окружение, когда он скрывался за телегами «гуляй-города», то приказал разжечь костёр из сёдел. Он собирался, если враги прорвут оборону, броситься в огонь, чтобы даже тело его не досталось победителям. Это – истерика. И эгоизм. Он сгорит, а что будет с теми несколькими тысячами людей, которые пошли за ним, которые остались с ним, которые и сейчас вверяют свои жизни ему, вождю, что будет с ними? Мужеством было бы поднять отряд на прорыв. Ибо мёртвые сраму не имут. И даже плен – не всегда позор и безволие. Многие бесстрашные вожди человеческие