Кошка колдуна - Яна Горшкова

– Он же монах. Диху попросит его поклясться на распятии, чтобы все было без обмана, – утешила его как могла Катя. – Не переживай.

– Да я и не переживаю, – ворчал Прошка, а сам переживал, да еще как.

Монах тот незнакомый веры латинской и небось ничуть не веселее русских монахов окажется. Точно так же бухтеть начнет касательно Сил – мол, не от Господа они, негоже человекам в дело Божье лезть. Ну и все такое прочее, как они обычно любят. А потом еще чего доброго попробует обратить отрока в свою веру. Спаси и сохрани!

Прохор трижды перекрестился, отгоняя неприятные мысли. И словно что-то почуяв, Тихий немедленно остановился, обернулся и уставился на паренька, словно тот у нищего кусок хлебца из шапки спер. До печенок глазищами прожигал.

– А чо такого? – не удержался и начал оправдываться Прошка. – Люди всякие бывают, хоть монахи, хоть миряне. А сатана кого хошь искусит, коль захочет.

– Угу! – бойко поддакнула Катька, которую тоже, видать, напугало затянувшееся мрачное молчание Диху. – Аццкий сотона, он такой. Искусит даже святого.

– Уже! – рыкнул сид. – Не знаю, чем и как искусил меня ваш сотона, когда я сжигал драккар, но теперь мы точно в Ставангер не попадаем. Ни в Ставангер, ни в Берген, ни уж тем паче в Оксфорд.

– Почему? – хором воскликнули юные смертные.

– Потому что Кетиль Носатый высадил нас прямехонько в Тролльхейме. Короче, асы сыграли со мной старую злую шутку. – Сид зло сплюнул под ноги. – И теперь тебе, Прохорус, университетская скамья еще долго не грозит.

– Стало быть, к альфарам пойдем? Ух ты!

Радость в голосе у мальчишки была такая неподдельная, такая искренняя, что даже раздосадованный сверх всякой меры Тихий и тот не мог не ощутить азарт и предвкушение. Сид вымученно улыбнулся.

– Дурачок ты малолетний, Прохорус… Снейп. Тоже мне, нашел, куда рваться.

Но Прошка его слова, как обычно, мимо ушей пропустил. Его сложная дилемма сама собой разрешилась, причем именно так, как не положено – третьим способом. Это же хорошо!

– Катюнь, тока ты не думай, я свой обет твердо помню. Будет тебе Зрючая машина. Рано или поздно, но будет обязательно, – пообещал он и подумал, что, пожалуй, надо бы и самому ею воспользоваться – посмотреть, что у Катьки там за механизмусы водятся, в мире ее чудно́м. – А ты чего такая недовольная?

– Что-то не нравится мне Тролльхейм, – сказала та. – Тут же, наверное, тролли водятся.

Про троллей Прошка как-то совсем не подумал.

Катя

Мне всегда хотелось побывать в Норвегии. Фьорды, горы, чистейшая природа, маленькие охряного цвета домики в цветах, свитера с оленями. Короче, все, о чем пишут в рекламных проспектах и гуглится в сети, меня влекло со страшной силой. Но не складывалось – и по деньгам, и по разным другим причинам, а так хотелось. Если разобраться, то и на борт драккара-призрака я поднялась только потому, что плыл он не куда-нибудь, а в Норвегию. Про Ставангер я ничего не знала, а потому с нетерпением ждала встречи с настоящим норвежским средневековым городом. И вот такой вышел облом. Вместо нормальной Норвегии, пусть ей пока еще пять веков жить до социализма с человеческим лицом, я очутилась в очередной волшебной стране, уже третьей по счету, если считать междумирье, где плавают корабли-привидения. Вот что это за рок судьбы такой – попасть в начало шестнадцатого века, а толком ни Великого Новгорода, ни Ревеля, ни Выборга, ни Ставангера не посмотреть? Кочую по каким-то магическим задворкам настоящего мира, словно героиня романтического фэнтези. Нет, ну точно! Вот сейчас иду в гости к эльфам… Тьфу ты! К суровым альфарам, которых надо бояться и уважать.

Мы шли в направлении, одному только Диху известном, потому что сориентироваться на местности без солнца и звезд на небе не представлялось возможным. Да и солнце скорее всего здесь не светит. Тролльхейм же!

Сначала и впрямь все вокруг напоминало норвежские фотографии – густой лес и живописные темные склоны гор, но чем дальше мы уходили от побережья, тем сильнее Норвегия превращалась в окрестности города Мончегорска Мурманской области. Каменистые сопки, осыпи, бурый мох и редкие, низкие, перекрученные морозами и ветрами деревца, одним словом, этакая постапокалиптическая тундра. Только вместо туристов-экстремалов тут водятся тролли. Но если подумать, как еще может выглядеть земля чудовищ-людоедов?

– А куда мы идем? – спросила я, с третьей попытки нагнав неудержимого Диху.

– Туда, куда Велунд позволяет, – отрезал он и ускорил шаг.

Как будто это я виновата, что в сердце бывшего ирландского бога прорезалась вдруг жалость к бесприютным зомби-викингам. Не сжег бы он драккар вместе с командой, не осерчали бы асы. Или ваны? Короче, не нужно было у богов отнимать их любимую игрушку. Или надо?

Изгнанник всегда поймет изгнанника и посочувствует, а если выпадет случай, то и поможет. Другой причины поступить так, как он поступил, у Диху не было, в этом я уверена. Он лучше всех знает, что такое веками скитаться между мирами и временами, быть везде и всегда чужим, пришлым, опасным незнакомцем. Прям аж слезы на глаза навернулись.

Что ж, похоже, я окончательно притерпелась к прадедушке в степени n+1. Раз он для меня из самодура-рабовладельца превратился в кого-то, кто может посочувствовать чужой беде и даже проявить милосердие. Об этом стоило поразмыслить основательнее. От настроя и планов Диху вся моя жизнь зависела, если уж на то пошло.

И если бы нашего Прохора Ивановича не прихватил внезапный приступ неуемного и неуместного любопытства, я бы обязательно додумалась до чего-то толкового. Но в мальчишку словно бес вселился. То в одну сторону ускачет, то в другую, и не страшно ему, и тролли ему нипочем.

– Прош, не убегай далеко, а? – попросила я его.

Как чувствовала, что в вечных сумерках Тролльхейма прячутся не только скользкие черные валуны, но и кое-кто похуже.

Сначала из темноты блеснула одна пара глаз, затем вторая, потом третья…

Ой, мамочки! В единый миг я живьем оказалась посреди какого-то высокобюджетного блокбастера-ужастика. Опять же, благодаря кинематографу и современным спецэффектам я представляла троллей несколько иначе. Более человекообразными, что ли. Твари, которые окружили нас со всех сторон, меньше всего походили на уродливых злобных людишек из фильмов. Нет, эти тролли были гораздо ближе к животным, такие же мохнатые, быстрые и пластичные. Подвижные уши, кривые клыки в широких пастях, изогнутые когти, как у зверей, но при этом почти человечьи круглые головы и руки, покрытые короткой шерстью. И – глаза! Горящие красным, абсолютно разумные, злющие. Таких тварей не отгонишь факелом, как гиен или волков. Не боятся они ни огня, ни стали, и намерения имеют самые плотоядные.

Диху толкнул нас с Прошкой к валуну, заслонил собой и резко преломил посередине свой посох, моментально превратив его в два укороченных меча. А я только и могла, что прижать к себе боярского байстрюка покрепче и постараться не мешать сиду драться. И даже если бы у меня каким-то чудом оказался в руках пистолет, я бы ничем помочь Диху не смогла. Разве только автомат или пулемет, и то вряд ли. Тролли нападали стремительно, почти молниеносно. Наскакивали, получали удар сидским мечом, с воем отбегали в сторону и снова бросались в бой. У меня в глазах зарябило от этой чертовой карусели. Кошмар! Я не выдержала и что есть силы зажмурилась. Уши тоже неплохо было бы заткнуть, чтобы не слышать рыков и визгов. А заодно и нос. Вонь от паленой шерсти, когда Диху прижигал огнем особо настырных тварей, была просто тошнотворной.