Стоянка поезда – двадцать минут. Роман - Юрий Мартыненко

Точнее, не совсем танкистом, — Валера сделал паузу и добавил: — Нет, вообще-то танкистом.

— Абсолютно не поняла! — рассмеялась Катерина.

— Служил в танковых войсках тыловиком-снабженцем.

— Теперь более-менее понятно.

— Кадровый офицер или пиджак.

— Как это?

— Кадровый, значит, окончил военное училище. Пиджак — выпускник гражданского вуза, в котором имеется военная кафедра.

— Нет, настоящий офицер. Окончил училище тыла.

— А почему же не в армии, хотя можешь не отвечать. В армии столько сокращений. Из одной Германии много войск вывели, когда ГСВГ ликвидировали.

— Кстати, Слава после училища, которое окончил с красным дипломом, служил именно в Германии, — уточнил Валера.

— Даже так?! — удивилась Катерина.

— Да.

— Служба в Германии обусловлена тем, что выпускникам военных училищ, закончившим с красным дипломом, была предоставлена возможность выбора службы. Это Германия, Венгрия, Польша, Чехословакия. Так, ну это присказка. А то, что человека бывал в Германии, может пригодиться.

— В смысле? — не понял Валера.

— В смысле, что, возможно, этому твоему Шмелю в скором времени предстоит навестить места службы. Не конкретно, конечно.

— Но конкретность в твоих словах не помешала бы, — заметил Валера.

— Нет, ничего более говорить не буду. Придёт время, сам узнаешь. Если, конечно, всё сложится.

— Абсолютные загадки! Ничего не понимаю!

— Тебе и не надо пока ничего понимать. Единственное, надо понять, что есть, пока весьма туманная, но перспектива помочь старому ветерану. Ты, Валера, вот что…

— Что?

— Организуй мне встречу с этим Вячеславом. Хорошо?

— Не вопрос! Сделаем!

36

С возрастом люди перестают делать годами привычные вещи, придерживаться годами выработанных стереотипов. Например, старики перестают ставить Новогоднюю ёлку. Объясняется как бы тем, что дети давно выросли и разъехались. Другое дело, если внуки ещё малые и живут рядом или приезжают на новогодние праздники к деду-бабке.

— Баба Аня, будем зимой у вас дома ёлку наряжать? — спрашивала внучка Василиса, гостившая летом в деревне.

— Будем, обязательно будем! Какой праздник новогодний без ёлочки? — отвечала бабушка.

— А почему в прошлом году, когда мы приехали, у вас ёлочки не было?

— Ты неожиданно приехала, не собиравшись, поэтому мы с дедушкой и не поставили.

— А мама говорит, что раньше вы всегда её приносили из лесу и ставили. И мама с тётей Юлей её наряжали. Я даже знаю, где игрушки хранятся.

— Где?

— На антресолях. В большой коробке.

— Лапонька ты моя! Всё-то ты знаешь.

— Конечно, знаю! Я ведь не чужая. Почему прошлой зимой-то не было ёлки? — продолжала настаивать на своём вопросе маленькая Василиса.

— Ноги у дедушки тогда болели, вот и не сходил в лес, — первое, что пришло в голову, сказала бабушка.

— А теперь, когда зимой приеду, ноги не будут болеть?

— Не будут-не будут! — убедительно ответила баба Аня, обнимая внучку.

— И дед Мороз с подарками ночью придёт и под ёлочку положит?

— А как же? Конечно, придёт. Придёт и под ёлочку положит. Ты только обязательно приезжай.

— Приеду, обязательно приеду.

— Только бы у мамы с папой планы не изменились, — вздохнула Анна.

— Не изменятся, — уверенно ответила внучка.

— Точно, не изменятся?

— Точно. У нас даже и подарок приготовлен. Целый огромный цветной телевизор! Мама с тётей Юлей купили. Ой, — Василиса прижала ладонь к губам.

— Что?

— Я кажется, проговорилась. Мне же мама строго наказывала, чтобы не говорила вам раньше времени о телевизоре.

— А мы ничего и не скажем. Будто никто ничего не говорил.

— А ты меня, бабушка, не выдашь маме?

— Нет, родненькая моя, не выдам.

— И дедушке не расскажешь.

— Нет.

— Пусть будет сюрприз, как мама говорит?

— Пусть сюрприз, а пока тайна…

* * *

«Недопонимание российской стороной значения выхода восточной части страны, по сути, на океанское побережье, не совсем объяснимо самой логикой мышления. Западная часть упирается, понятно, в Европу, а восточная, она открывает, если вдуматься, громадные и заманчивые перспективы для развития экономики России. А что мы имеем в действительности? Эти жалкие рефрижераторные составы с мороженой рыбой?» — так размышлял Самойлов, убеждаясь в своей правоте всё больше с каждой своей поездкой во Владивосток. Теперь уже в качестве экспедитора. Пошёл на повышение, спасибо хозяину. — Если взялись строить капитализм, так научитесь сначала грамотно хозяйствовать. А то ведь в понимании большинства новая, выражаясь высоким слогом, экономическая фармация представляется лишь в личном набивании собственного кошелька, в обогащении собственной персоны. То, что по кускам, как пирог, народное хозяйство бывшего Советского Союза растаскивается олигархами, ещё ничего не значит. Вернее, оно значит только одно, что будущее всего лишь за личной обеспеченностью этой самой кучки олигархов. Но это никак не обозначает процветание экономики и и повышение благосостояния населения страны…»

Об этом они разговаривали недавно с бывшим сослуживцем по Группе советских войск в Германии Вячеславом Шмелём. По словам сослуживца, у которого в частной собственности несколько бутиков в городе, особой перспективы тот не видит. Точнее, совсем не видит никакой перспективы. Денег у населения кот наплакал. Покупательская способность на очень низком уровне. Если продуктовые киоски ещё как-то имеют рентабельность и прибыль, то от одежды одни убытки.

— Тесть мой — Василий Васильевич — всё чаще намекает, что пора делом заняться, — признался в беседе как-то Вячеслав Самойлову, когда им удалось собраться на рыбалку. Спиртное не брали. Сидя с удочками на бережку речки, разговаривали о том, о сём на трезвую голову. На хмельную голову всегда планов море и проблемы все становятся пустяшными… А тема разговора была серьёзная. Она касалась дальнейших жизненных шагов. Точнее, выживания в этом перевернувшемся с ног на голову мире… В армию возврата нет. Предпринимательство, на которое когда-то сделал ставку капитан Шмель, по его же собственному признанию, себя не оправдало. Подполковник Самойлов стал грузчиком, затем экспедитором, но душевного успокоения, к сожалению, не обрёл, хотя некоторые знакомые удивлялись, мол, чего бывшему полкану не нравится? Ездил бы себе во Владик, мутил бы с хозяином по части поставок мороженой рыбы…

Что касается дела, то, конечно же, Василий всегда имел ввиду сельское хозяйство. Сам всю жизнь провёл за рычагами трактора и баранкой комбайна. На возражения, что, мол, теперь Советского Союза нет и речи об этом, то есть о колхозах и совхозах быть не может, отвечал, что кто-то ведь должен кормить. Хлеб, мясо, молоко — всё это за границей не купишь, надо своё производить. Живя на земле, надо землёю и жить. Ну, а неудачные эксперименты фермеров? Так это надо ещё посмотреть, какие люди берутся за это новое для российского населения дело?

— Если не пьяница, не прохиндей, не лентяй, а думающий человек, трудолюбивый и хозяйственный, понимающий, что о больших барышах мечтать не приходится, то ведь неужто ничего не получится? Да, здесь всегда считалась зона рискованного земледелия, но тогда