Главный противник. Тайная история последних лет противостояния ЦРУ и КГБ - Джеймс Райзен

— Вы правы, Милтон, — сказал Гуль. — Нам надо следить как за войной, так и за политикой.

Я ушел с этой встречи с ощущением, что танкист только начинал учиться. Но в его глазах я увидел что-то, говорившее о том, что он будет тяготеть к политической стороне своей работы и, может быть, когда-то это ему действительно понравится.

На следующий день я получил первый из целой серии осторожных телефонных звонков от предшественника Гуля, генерала Ахтара. Не могу ли я освободиться для тихого ужина вдвоем в его резиденции в Равалпинди? Я ответил, что могу.

Равалпинди. Конец апреля 1987 года

Ахтар не стал переезжать в новую квартиру, полагающуюся председателю Объединенного комитета начальников штабов в военном городке Равалпинди. Он предпочел остаться на прежнем месте, где был ближе к месту жительства Зии. Он встретил меня на подъездной дорожке своего колониального бунгало и провел в гостиную. Скромный деловой ужин включал: блюдо из курицы под названием «тикка», шпинат в сметане под названием «корма», шиш-кебаб, дал, свежие чапати и роги нан — плоские лепешки, испеченные в тандуре[57]. Ахтар, как обычно, ел очень мало. Вообще, встреча была организована не ради ужина, а ради того, что происходило в афганской программе после его ухода с должности директора МРУ.

Я решил опередить Ахтара своим вопросом.

— Генерал, Билл Кейси подробно рассказал мне о его беседах с вами относительно операций за Амударьей.

— Кейси всегда хотелось сделать там что-нибудь, — ответил Ахтар с ноткой подозрительности в голосе.

— Я знаю, но были и другие голоса, призывавшие к сдержанности, — заметил я. — Боюсь, что те, кто недооценивал его идеи относительно советских центральноазиатских республик, вызывали у него раздражение.

— Все началось с идеи Кейси направить через реку большое количество изданий Корана на узбекском языке. Но потом ваши люди воспротивились. Думаю, что мы взяли эту идею и развили ее дальше.

–  О, я уверен, что вам это удалось, генерал. Хотя ваши операции оказались более эффективными, чем вы это ожидали. Было очень много разговоров относительно событий к северу от Термеза...

Ахтар  опять  насторожился.  Он  опустил  глаза  и  начал  ковыряться в тарелке. Когда он снова заговорил, в его голосе слышалось раздражение.

– Я слышал, что они, кажется, зашли слишком далеко. Но как можно остановить этих людей? Вы так же, как и я, знаете, что это один и тот же народ… к северу от Амударьи или к югу, они все состоят в родстве. Если там есть какие-то проблемы, то в этом виноваты сами Советы. Они сами изгнали своих людей в Афганистан в 20-х годах. Теперь они получают то, что заслужили!

— Конечно, генерал, но вы, наверное, согласитесь, что это, по терминологии президента Зии, уже означает закипание котла?

При упоминании имени президента Зии Ахтар насторожился.

— Президент в это вовлечен?

— Я об этом не слыхал. Думаю, что это досталось премьер-министру Джунеджо. Может быть, это как раз тот уровень, на котором должна рассматриваться эта проблема.

— Да, — сказал Ахтар, как мне показалось, все еще ожидая самого важного высказывания.

— Генерал, не кажется ли вам, что бригадный генерал Юсуф может поощрять эти приграничные операции, ошибочно полагая, что это как раз то, чего хотите вы, президент и Билл Кейси… и что он может делать это, не ставя в известность Хамида Гуля?

Бригадный генерал Мохаммад Юсуф — человек весьма близкий к Ахтару — занимался оперативными аспектами афганской проблемы на протяжении последних четырех лет. Недавно его обошли в вопросе продвижения, и он не получил, как надеялся, звания генерал-майора. Складывалось впечатление, что его вообще отстраняли от этой программы. По крайней мере, об этом свидетельствовали доходившие до меня сплетни.

— Юсуф — хороший солдат, — заметил Ахтар. — Я уверен, что он держит Гуля в курсе дела.

— Я очень рад это слышать, генерал, — сказал я и переменил тему разговора, перейдя к тому, как Ахтар поддерживал себя в хорошей физической форме. — Как работает беговая дорожка?

— Около трех миль в день, — ответил он. — А у вас находится время для тренировок?

— Едва успеваю следить за тем, что происходит вокруг, — ответил я и поднялся, чтобы откланяться.

Несколько дней спустя я узнал, что Юсуф ушел в отставку, хотя я не мог проследить связь между его уходом и операциями в Узбекистане. Позже от своих контактеров в армии я узнал, что Юсуф особенно критически отзывался о моей позиции в отношении операций по ту сторону Амударьи. Для него это было еще одним примером слабости американцев. Как оказалось, Юсуф действительно принимал участие в организации операций на территории Советского Союза, хотя степень участия Ахтара осталась для меня неясной. Проблемы в советских республиках, граничащих с Афганистаном, продолжали беспокоить Советский Союз, но вспышек напряженности, подобных тем, что имели место в 1987 году, больше не отмечалось.

Экспресс «Красная стрела». Май 1987 года

Симпатичного коренастого техасца Джека Даунинга — 40-летнего выпускника Гарварда и ветерана морской пехоты — многие в ЦРУ считали голливудским воплощением образа оперативного работника. Его отец был морским офицером и погиб во Второй мировой войне в сражении у Салво-Бэй, а мать принадлежала к числу первых покупателей, обратившихся к услугам фирмы «Нейман-Маркус» в Далласе[58]. Даунинг вырос в среде, пробуждавшей в нем большие надежды и чувство долга. Он был прямым и бесхитростным человеком, что в византийском мире разведки казалось несколько странным. Но также оказался превосходным лингвистом, легко осваивал иностранные языки. В вопросах разведывательного мастерства, проявляя осторожность, придерживался традиционных методов. Хорошо владел китайским и русским, и ему довелось заниматься разведкой как в Москве, так и в Пекине, и он знал о «закрытых районах» больше всех инструкторов «Фермы», вместе взятых. Во время своей первой командировки в Москву он работал с «Трайгоном», и вот теперь Гербер снова предлагал ему Москву. Гербер поставил ему задачу возродить в СССР агентурную сеть, уничтоженную провалами 1985 года.

Несмотря на то что Джек Даунинг много раз ездил из Москвы в Ленинград экспрессом «Красная стрела» — этим бриллиантом советских железных дорог, он с трудом высиживал требовавшиеся на эту поездку более восьми часов. «Красная стрела» отошла от Ленинградского вокзала в Москве незадолго до полуночи, прибытие экспресса в Ленинград ожидалось в 8:30 утра. Было совершенно ясно, что где-то в течение этой долгой ночи ему захочется выкурить сигарету.