Музыка войны - Ирина Александровна Лазарева

чему? Однако голос Лиды звучал так взволнованно, так нервно, что я подумал: тут затронуто что-то важное, что-то жизнеобразующее – оттого не стал сопротивляться.

Каково же было мое удивление, когда Лида встретила меня у входа в поликлинику вместе со своим мужем Сергеем. Если лицо сестры, казалось, все сжалось, все было напряжено, губы стянуты в тугую черту, а большие глаза взирали на меня строго, как на подсудимого, а не брата, словно я в чем-то был страшно виноват перед ней, то лицо Сергея все было подернуто дымкой неловкости. Чувствовалось, что он пришел сюда не по своей воле и как будто не верил жене и заранее извинялся передо мной. Мы говорили быстро, потому что замерзли, и при каждом слове от губ наших исходили клубы теплого пара.

– Это касается нас с Сергеем, но и тебя в первую очередь. Ведь тебе жить с этой… женщиной.

– Вот в чем дело! Яна что-то сделала? Но что? Разве вы общались после той встречи?

– О, поверь мне, это произошло задолго до нашей встречи в «Атриуме»!

Мы уже шли по длинному узкому коридору старинной советской поликлиники, отремонтированной так, как не были подчас отремонтированы и частные клиники. Стены и потолки были выровнены и выкрашены в приятные бледные тона, на полу застелен дорогой кафель, в закутках висели большие плазменные телевизоры, всюду стояли экраны для самостоятельного получения талонов или просмотра номеров кабинетов, диванчики, кресла. Признаться, я много лет не был в муниципальной поликлинике и совсем не так ее себе представлял, мне отчего-то подумалось, исходя из довольно разностороннего собственного опыта проживания за границей, что в столицах Европы все только ветшало, когда в Москве все цвело и процветало, как будто старушка могла богатеть только тогда, когда Россия становилась немощной, и лишь только та вставала на ноги, как приходил черед хиреть Европе.

В кабинет Яны была приоткрыта дверь, раздавались женские голоса, один пониже, погрубее, другой повыше, помоложе. Мы прислушались: очевидно, Лида не желала устраивать сцену при больных. С изумлением я обнаружил для себя, что не понимал, о чем разговаривали в кабинете, хотя язык казался до боли знакомым, то и дело проскальзывали смешные просторечья, язык этот был словно русским, но переделанным кем-то на чужой лад. Неужели… Яна говорила по-украински?

Но у меня не было времени осмыслить столь странное открытие: Лида поняла, что в кабинете была лишь медсестра, вихрем ворвалась в него, утянув за собой и меня, и Сергея.

– Вот, вот, глядите на нее, все глядите на эту бесстыжую! – Закричала она.

– Лида! – Воскликнул я.

– Что здесь происходит? – При виде нас, а особенно Лиды, Яна смертельно побледнела, но не вышла из-за стола, а осталась сидеть, когда мы все стояли, отчего она показалась мне особенно маленькой и уязвимой.

– В тот самый день в Атриуме я почувствовала, что где-то видела эту… женщину, почувствовала и долго не могла выбросить свои подозрения из головы. Но память за столько лет выветрила все из головы, и, словно издеваясь надо мной, долго не давала ответа, где и при каких обстоятельствах я видела твою Яну. А сегодня я проснулась утром и, не успев раскрыть глаз, не успев ни о чем подумать, поняла вдруг, что знаю в точности, где и когда мы встречались. О, это было много лет назад! Но что, что ты сотворила со мной!

Мы все были в куртках, одеты для мороза, и в душном кабинета мне стало так жарко, что я принялся расстегиваться.

– Лида, ты что, лечилась у Яны? – Я перебил ее, едва скрывая свое нетерпение.

Лида издала не то смешок, не то фыркнула.

– Лечилась! У этого горе-врача, врача, который не лечит, а калечит…

– У всех бывают ошибки…

– Нет! Это была не ошибка. Слушай, и ты все поймешь.

Наконец Яна пришла в себя и подала голос:

– Я никогда до «Атриума» не видела этой женщины, клянусь тебе. Она что-то путает.

– Не ври, мерзавка!

– Лида, держи себя в руках!

– Я пришла к тебе несколько лет назад как ко врачу, доверилась тебе всецело. Я не была больна, меня ничего не беспокоило. Я только сказала, что хочу подготовиться к беременности, но не знаю, что нужно сделать для этого, какие анализы сдать. Ты запела по-соловьиному, что сейчас все пропишешь, и что ребенок в моем возрасте – это очень важно, иначе поезд уйдет, а сама при этом сделала знак своей медсестре. Вот этой подлой ведьме! – Лида пальцем указала на толстенькую маленькую женщину с рыжими завитыми волосами, необыкновенно проворную и прыткую. Та заголосила в ответ. – И она со спины подкралась ко мне и воткнула мне в плечо шприц, мгновенно ввела какой-то препарат в мое тело. И вот пожалуйста, с тех пор у нас так и нет детей! И, похоже, уже никогда не будет!

На лице Яны мелькнула полуулыбка, а я же… Я же стоял в совершенной растерянности, не понимая, свидетелем какой сцены стал. Могла ли моя сестра говорить правду? Или это была выдумка воспаленного сознания, выстроенная им для того только, чтобы оправдать превратности судьбы, не подарившей им с мужем ребенка? Но почему она решила все это связать именно со мной и с Яной?

– Это ложь. – Спокойно сказала Яна, и – я еще не осознал это – ее самообладание уже подействовало на меня.

– Какое право вы имеете врываться сюда и кричать на нас, оскорблять? – Голосила меж тем медсестра. – Вы находитесь не на базаре, а в лечебном учреждении. Здесь так нельзя, здесь люди, пациенты, тяжело больные…

– Эта твоя Яна сделала меня бесплодной! – Продолжала кричать Лида, обращаясь ко мне.

– Но Лида… Зачем ей это было делать? – Воскликнул я, совершенно не веря ее словам.

– Как зачем? Как зачем? Да ведь в этом и смысл! Она работает на американскую лабораторию, ставит опыты над нашими женщинами.

– Да с чего ты это взяла?

– А есть другое объяснение? Зачем еще они насильственно вкололи мне этот препарат?

– То есть, другими словами, ты только строишь предположение, что она работает на американскую…

– Да иди ты к черту со своими витиеватыми фразами!

– Это все неправда. – Вмешалась Яна. – Не было никакого укола. Потому что я увидела Лиду впервые в жизни лишь в «Атриуме». Мы здесь никого не колем. У нас и прав таких нет, и препаратов нет. Мазки берем, прижигаем эрозию. Все. Даже анализ крови берут в другом кабинете. Вот посмотрите.

Яна встала наконец из-за стола и стала открывать шкафы, всем своим видом показывая,