Вандалы – оклеветанный народ - Вольфганг Акунов

Ее юный сын Майорик скончался под пытками, ее сестра Датива и их родственник — врач по имени Эмилиан (обращаем внимание уважаемых читателей на чисто римские имена этих знатных вандалов, свидетельствующие о том, как далеко зашел процесс их романизации, явно связанный с кафолизацией), как и другие близкие им люди, стали жертвами гонений. Они подверглись пыткам, некоторые из них были убиты.

Дионисия, пережившая все мучения, похоронила замученного сына в своем поместье (следовательно, имущество страдалицы не подверглось конфискации). Хотя в статье «Африканские мученики» Википедии почему-то сказано, что «Майорик, Датива и Дионисия были заживо сожжены». Православная церковь причислила ее, ее сына и другие жертвы тогдашних гонений к лику святых. Память северо-африканским мученикам 8 (21) декабря. В каком городе произошли описанные Виктором Витенским прискорбные события, к сожалению, в его «Истории» не сказано. Но, судя по всему, он располагался в районе между Сибидой и Кукусом, ибо в соответствующем мартирологе римско-католической церкви перечисляются также мученики и мученицы родом из этих африканских городов (не перечисляемые в православных святцах поименно).

Итак, при Гунерихе религиозная распря между арианами и православными, несколько стихшая к концу царствования Гизериха, теперь разгорелась с новой силой, охватив всю вандальскую державу (или, во всяком случае — всю ее африканскую часть). Потому-то Гунерих и решил — вероятнее всего, не с какой-то задней мыслью, а с досады и из нетерпения, положить «пре о вере» конец путем созыва большого церковного собора. Возможно, эту мысль высказал, под давлением Гунериха, новый арианский (самозваный) патриарх Кирила, ибо у Гунериха было и без того достаточно военных и политических проблем, заставлявших его рассматривать непрерывные распри между адептами двух главных вероисповеданий своего царства как не только досадную, но крайне опасную помеху всем его внешнеполитическим начинаниям. Причем, справедливости ради, следует заметить, что порой вандальский царь старался, соблюдая, так сказать, необходимое равновесие, обуздать и слишком «зарвавшихся» ариан. Так, в самом начале своего царствования он повелел даже казнить арианского епископа Иукунда (Юкунда), столь уважаемого в среде ариан, что они именовали его своим патриархом (о том, почему это произошло, уважаемый читатель узнает из дальнейшего повествования).

«В день вознесения Господня он повелел направить Регина, легата императора Зенона, в главную церковь, чтобы тот лично прочел епископу Евгению указ следующего содержания, после чего он должен был быть разослан конными глашатаями по всей Африке: «Гунерих, царь вандалов и аланов, всем епископам, исповедующим учение о единосущности (Бога-Сына с Богом Отцом, т. е. православным епископам — В. А.). Не единожды, но многократно был наложен запрет на то, чтобы ваши (православные — В. А.) священники проводили богослужения в общинах вандалов и своими проповедями развращали христианские души. Однако, пренебрегая этим обстоятельством, нашлись многие, вопреки запрету посланные проповедовать в собраниях вандалов (ариан — В. А.), присвоив себе при этом безраздельное право быть хранителями истинной христианской веры. Мы же не желаем допустить распространения соблазнов в провинциях, доставшихся нам от Господа, поэтому узнайте о решении, внушенном нам промыслом Божьим и принятом по совету наших святых епископов: ко дню Февральских Календ, в ближайшем будущем, вы все, ни в коем случае не пытаясь из страха уклониться, должны прибыть в Карфаген, где вы сможете обсудить все спорные вопросы веры с нашими почтенными епископами и принять совместное решение о католической вере, которую вы защищаете, в особенности же о Святом Писании, чтобы каждый тогда мог узнать, истинную ли веру вы проповедуете. Содержание этого эдикта мы доводим до сведения всех твоих епископов, назначенных по всей Африке. Написано в XIII день до Июньских Календ (т. е. 20 мая — В. А.), в седьмой год правления Гунериха (т. е. в 483 г. — В. А.)»

Самым возмутительным в описанном епископом Витенским эпизоде автору этих строк представляется то, что православный император (Восточного) Рима Зенон согласился, чтобы поистине убийственный для его африканских единоверцев указ вандальского царя-еретика был зачитан не кем-либо из вельмож Гунериха, а его, императорским, посланцем Регином (надо думать, православным, как и сам константинопольский владыка)! Как говорили наши предки: «Стыд глаза не выест»…

Как пишет далее Виктор Витенский, зачитанный православным посланцем православного константинопольского василевса указ вандальского царя-арианина, вселил в тех, кому он был адресован, великую скорбь, ибо нежелание Гунериха допустить распространение соблазнов (проистекающих, с точки зрения сына Гейзариха, от проповеди среди вандалов православного учения) они истолковали, как угрозу изгнать всех православных. Когда же выяснилось, что вандальский царь имел в виду не что иное, как проведение диспута о вере, православным оппонентам стало непросто мотивировать отказ подчиниться его воле. Единственное, что оставалось карфагенскому епископу Евгению, это попытаться выиграть время. Естественно, противники без труда разгадали игру друг друга. Видимо, Гунерих был настолько раздражен уловками Евгения, что перестал вести с ним переговоры сам, поручив это своему канцлеру — вандалу Обаду. Целью Евгения был созыв Вселенского Собора, или, по-латыни — «концилиум экуменэ», с участием созванных со всего мира князей церкви, вроде тех, что не раз созывались именно в пору арианского спора — основного внутрицерковного конфликта, самого драматичного из всех перенесённых христианской церковью к тому времени. Именно путем созыва Вселенских Соборов было еще в IV в., не без труда, практически побеждено в римской Европе арианство, продолжавшее, однако же, существовать в независимых германских сообществах (не только в фактически независимых германских царствах вроде вестготского в Испании, остготского — в Италии, или совершенно независимого вандальского царства — в Африке, но и на территориях, подчинявшихся православному константинопольскому «императору римлян», или «василевсу ромеев»). Гунериха же чисто религиозные вопросы интересовали, несомненно, меньше, чем желание поддерживать закон, порядок и спокойствие в своем полиэтническом и поликонфессиональном государстве. Возможно, он представлял себе предстоящее совещание христианских епископов как своего рода «национальный синод», в рамках которого намеревался, так сказать, воззвать к совести своих противников и, оказав на них давление, открыть им глаза на их крайне рискованное, на грани пропасти, положение. Ни применявшиеся до тех пор к ослушникам царской воли меры, ни назначенные им наказания, не указывали на намерение царя вандалов запретить православие как таковое во всем вандальском царстве. Подобно своему отцу, Гунерих стремился лишь оградить вандалов и их сферы обитания от непреодолимой привлекательности православия, вне всякого сомнения, превосходившего вандальское арианство, благодаря высокой образованности красноречивого (или, как тогда говорили, «златоустого») многочисленного православного духовенства и ревности о Господе, проявляемой православными епископами (число которых тогда тоже было очень велико).