Вандалы – оклеветанный народ - Вольфганг Акунов

Кажется, сам Гунерих не собирался тратить свое драгоценное время (принадлежащее, в конце концов, не ему, а государству!) на долгие дискуссии, переливание «из пустого в порожнее». Его цель была совсем иной: собрать всех своих противников под одной крышей, объяснить им доступным языком, что к чему, в последний раз предостеречь, а затем — со спокойной душой претворить в жизнь запланированные уже давно, тщательно продуманные и подготовленные суровые религиозные установления. Возможно, сами созванные им в Карфаген православные иерархи, возмущенные самовозвеличением самозваного патриарха Кирилы, оказали царю вандалов услугу, начав оспаривать право этого тщеславного и, конечно же, совсем не опасного им в интеллектуальном отношении, самосвята, именоваться патриархом. Этот вопрос имел к главной теме синода не большее отношение, чем вопрос, следует ли Кириле вести дискуссию на латинском языке, или нет, и вообще, умеет ли он изъясняться на латыни. Этот спорный вопрос интересен для нас, нынешних, лишь потому, что доказывает, что Кирила был не римлянином и не греком (как утверждают некоторые авторы), но вандалом. И что у ариан имелось свое собственное, самостоятельное, образованное духовенство германского или аланского происхождения, на которое могли опереться вандало-аланские цари, а не какие-то шаманы, друиды или колдуны, которых только и подобало иметь, по мнению иных авторов, «непроцарапанным», «отсталым», «темным» варварам.

Хотя Виктор Витенский, в силу своего положения, представлял и защищал точку зрения православной стороны в этом политико-религиозном споре, от него нельзя ожидать беспристрастного, объективного изложения содержания дискуссии и хода событий. Тем не менее, из его «Истории» явствует, что до обсуждения основной богословской проблемы и причины разделения церквей на арианскую и православную — вопроса о единосущности Бога Отца и Бога Сына — на Карфагенском синоде дело так и не дошло. Собравшиеся до хрипоты, до боли в горле спорили о Кириле, о том, кто присвоил или не присвоил ему патриарший титул, обвиняя друг друга в наглости и высокомерии, но так и не перешли к сути дела. Как писал Виктор Витенский, «Наши же (православные — В. А.) представители, предвидя это заранее, составили книгу о кафолической вере, которую написали надлежащим образом и достаточно полно, говоря: «Если вы соизволите изучить нашу веру, то найдете здесь истину, которой мы обладаем».

Это была, вне всякого сомнения, мера предосторожности, ибо индивидуальное исповедание веры каждым из присутствующих, сделанные публично, перед лицом столь авторитетного собрания, не говоря уже о могущих вырваться у того или иного иерарха в пылу спора, слишком далеко идущие, опасные высказывания, могли повлечь за собой весьма опасные последствия для несдержанного оратора; передав же организаторам собора свой меморандум — «Книгу о православной вере» — они могли надеяться улизнуть подобру-поздорову. Этот весьма разумный, перед лицом исходившей от разгневанных светских и церковных властей реальной угрозы, выход из создавшегося положения избрали не менее двадцати восьми присутствовавших на собрании епископов (если верить комментарию к «Нотиции…», составленному примерно через год после Карфагенского синода). Хотя однозначная пометка «фуг(итивус, т. е. «сбежавший», «беглый»)» была сделана лишь против имени одного из епископов.

Имена еще восьмидесяти восьми (по некоторым источникам — девяноста) епископов сопровождаются пометкой «прбт». Пометкой, прямо скажем, весьма загадочной. Правда, оставшийся нам неизвестным по имени, но весьма усердный священнослужитель, прокомментировавший «Нотицию…» через год после смерти Гунериха, сделал в конце своего комментария вывод, в котором дал истолкования стоящей против восьмидесяти восьми или девяноста имен аббревиатуры «прбт». По мнению этого анонима, сокращение «прбт» означает «перибат», т. е., по-латыни, «отпал» (от истинной веры). Следовательно, перечисленные кафолические иерархи, под сильнейшим давлением и в страхе перед грозящим им суровым наказанием, отпали от православной веры (что прискорбно, но вполне понятно — не нам их судить). Гунерих дал им сроку до 1 июня 484 г. По истечении этого срока, он применил против православных вандальского царства РИМСКИЙ императорский эдикт о преследовании еретиков. Что было очередным проявлением уже упоминавшейся выше «варварской хитрости», с помощью которой создавалось впечатление «игры по-честному», по принципу «как ты со мной, так и я с тобой». Именно с этими словами Теодорих Остготский зарубил поверившего его честному слову гунноскира Одоакра. А теперь и вандал Гунерих, коль скоро прежде православные римские императоры издали указ о преследовании ариан, применил против православных не свой собственный, а римский императорский эдикт, но только «шиворот-навыворот», так сказать, «с точностью до наоборот». Для православных же епископов, хорошо знакомых с эдиктом с тех времен, когда сами преследовали по нему ариан, это означало, что теперь уже они превратятся, в силу того же эдикта, из преследователей и преследуемых. Чего восемьдесят восемь (или девяносто) из четырехсот шестидесяти постарались избежать. Став «отпавшими».

Правда, некоторые, преимущественно французские, исследователи, например Анри Леклерк в своей «Истории христианской Африки», или опиравшийся на его исследования, Готье в своем «Гейзерихе», расшифровали загадочное сокращение «прбт» как «пробатус», т. е. «испытанный», «прошедший испытание», истолковав его как «устоявший в вере», «сохранивший верность своей вере» и сделав вывод о казни этих «устоявших в вере» восьмидесяти восьми (девяноста) православных епископов кровожадными арианскими палачами. Но о таком массовом убийстве кафолических церковных иерархов не упоминал ни единым словом даже такой православный зилот, как Виктор Витенский. Мало того, он подчеркивает, что был убит «по меньшей мере, один» из православных иерархов, а именно — уже упоминавшийся выше Лаетий, епископ Непты. Кроме него, лишился жизни еще Викториан, проконсул Карфагена. В публикуемом, начиная с середины XVII в., римско-католической церковью, построенном по принципу римского мартиролога (т. е. по дням памяти святых) многотомном издании житий лиц, канонизированных в то или иное время, известном как «Акты святых» («Деяния святых», лат. «Акта Санкторум»), Лаетий указан среди африканских священномучеников. В докладе православного епископа Нафанаила (Летова) представителю Архиерейского Синода (Русской Православной Церкви За Границей) в Европе и Африке архиепископу Брюссельскому и Западно-Европейскому Иоанну о прославляемых и непрославляемых в Русской Церкви древних святых Северной Африки от 22 декабря 1953 г. сказано: «6 сентября (память пострадавших за веру — В. А.) — в Африке свв.(святых — В. А.) свщмучч. (священномучеников — В. А.) Донатиана, Президия, Мансуеста, Германа и Фускула, епископов, пострадавших от вандалов. С ними епископа Лаетия, сожженного за веру (а не погибшего в заключении — В. А.). Пострадали при короле (царе — В. А.) Гунерихе.» В то же время в немецком «Большом лексиконе (энциклопедическом словаре — В. А.) святых» Штадлера-Геймса сказано: «свв. Донатиан. Президий и другие Еп(ископы — В. А.) ис(поведники — В. А.) и муч(еники — В. А.) (6 сент.).

Святые Донатиан, Президий, Мансуест, Герман, Фускул и Лаетий были епископами и исповедниками веры в Африке. Всем им пришлось много перенести при царе вандалов Гунерихе, арианине, и быть изгнанными со своих кафедр; однако лишь святой Лаетий удостоился мученического венца, прочие же почитаются только как исповедники веры».