Города гнева - Влад Бах

наблюдая, как колонна тяжелой техники медленно подъезжает к внешнему защитному периметру «Крыла Орла». Камеры фиксируют каждое движение, усиливая чувство тотального облегчения, накрывшего Лароссо с головой.

Наконец Гром принимает решение и с мрачным выражением лица нажимает пару клавиш. Раздается металлический гул, внешние шлюзы начинают открываться, сопровождаясь ритмичным скрежетом. Амара крепко сжимает кулаки, ее дыхание становится прерывистым.

«Спасена. Спасена. Спасена», – мысленно твердит она и скрещивает пальцы, боясь спугнуть вероломную удачу.

– Мы рискуем, – настороженно бросает Гром, исподлобья глядя на Лароссо. На его лице застыла мрачная обречённость. – Сильно рискуем.

– Прекрати нагнетать, – отмахивается Амара.

Она уже представляет, как через несколько минут сюда войдут Кэс и Дилан, уставшие, но живые. Ее разыгравшееся воображение живо и детально рисует сцену воссоединения: объятия, улыбки, горечь потерь, о которых ей придется сообщить. Как рассказать им о жуткой гибели Юлин и Финна? Сердце девушки сжимается от боли, но она с нетерпением ждет момента, когда сможет снова увидеть лица парочки из Маринории. В это время камеры фиксируют, как первые машины медленно въезжают в ангар. Гром сосредоточенно следит за экранами, сдвинув брови к переносице и напряжённо сжав губы.

– Что-то не так? – спрашивает Амара, чувствуя, как надежда начинает трещать по швам.

– Посмотри на эту рухлядь, – боец щурится, переключая камеру на машину, которая входит в зону проверки.

На экране видно, как внутри ангара медленно движутся бронемашины серии «Скорпион-Т6». Их массивные корпуса покрыты слоем ржавчины, а гусеницы издают тревожный скрип, как будто вот-вот разлетятся на части. Это старые модели, давно выведенные из эксплуатации на Полигоне. Ни эмблем, ни подтверждающих знаков на них нет. Гром хмурится ещё сильнее, его взгляд становится напряжённым.

– Откуда они вообще взялись, если «Аргус» уничтожен? – вопрос застает Амару врасплох.

– Прибыли на эсминце, – выдает она первое пришедшее в голову объяснение.

– На таком старье? – скептически отзывается Гром, качая головой. – Сомневаюсь, что, учитывая критическую ситуацию, Полигон отправил бы нам в помощь списанную технику.

– Куда ты клонишь? – Амара нервно кусает губы, пытаясь понять, что происходит. То, что она видит на мониторе и правда выглядит странно.

– Возможно, это не наши… – мрачно произносит солдат. Лароссо вскидывает на него потрясенный взгляд.

– Как это? – растерянно выдыхает она.

Гром не успевает ответить, отвлекаясь на тяжелый звук шагов. Амара резко оборачивается, ожидая увидеть знакомые лица, но ее надежда рушится, как карточный домик. В отсек заходит всего один человек. Это не лейтенант, не Кэс, не Дилан и не кто-либо еще из группы Эванса, а высокий крепкий незнакомец. Он уверенной поступью направляется прямиком к столу, на ходу снимая шлем.

Он молод и вызывающе красив, но в его облике нет юношеской мягкости. Линии лица резкие и строгие, но на удивление правильные. Однако это не та привлекательность, на которую хочется любоваться. Лароссо замирает, остро ощущая исходящую от него тяжелую энергетику опасности. Неровно остриженные светлые волосы примяты шлемом, спутанная прядь падает на лоб, добавляя его образу небрежную дерзость. Выразительные серые глаза мгновенно притягивают внимание, заставляя ее сердце сжаться от дурного предчувствия. Во взгляде блондина читается нечто такое, от чего у Амары пробегает холодок по спине – смесь властности, решительности и безжалостной силы. Лароссо судорожно сглатывает, пытаясь подавить нервную дрожь в руках.

– Кто вы? – собравшись с духом, выдавливает она, но незнакомец даже не смотрит в ее сторону, его внимание полностью сосредоточено на Громе.

– Где Ариадна Дерби? – бросает он приказным тоном.

Амару передёргивает, внутренности скручиваются в тугой узел. Мысли панически мечутся в голове. Кто он такой? И почему его интересует Ари?

– Майор Харпер и его группа покинули «Крыло Орла» полчаса назад, – сурово отвечает Гром, подозрительно рассматривая вошедшего.

На его изрядно поношенной экипировке отсутствуют какие-либо шевроны и опознавательные нашивки, что только усиливает подозрения бойца. Отряд Эванса попал в окружение группы сопротивления? Возможно, но как мятежники оказались на Сахалине? Не захватили же они эсминец в конце концов. На своих ржавых консервных банках. Это полный абсурд.

Незваный гость чертыхается, снимает перчатки и кидает их на стол. Он проводит рукой по волосам, словно пытаясь стряхнуть напряжение, но его лицо остается холодным и решительным. Каждое движение кажется отточенным, как у человека, привыкшего командовать. Суровый и собранный, он чем-то напоминает Амаре майора Харпера, но при этом кардинально отличается – в нем меньше сдержанности, больше хищного азарта.

– Представься, боец, – требует ощетинившийся Гром, но вместо ответа получает презрительную усмешку. – Где Эванс? Я буду разговаривать только со своим командиром.

– Лейтенант и его люди – военнопленные, – стальным тоном бросает незнакомец. – И вы тоже. Собирайтесь. Мы уходим.

– Кто ты такой, чтобы раздавать приказы? – с вызовом бросает Гром, прищурив глаза и рефлекторно хватаясь за оружие.

– Мое имя Эрик Дерби, солдат, – по слогам чеканит блондин, стрельнув в стоящего перед ним предупреждающим взглядом. – С этой минуты я твой командир. Ты или исполняешь приказы, или получаешь пулю в лоб. Понятно выражаюсь?

– Но сын президента погиб. Это всем известно, – ошеломленно выдыхает Амара, прижав трясущиеся пальцы к губам, а потрясенный боец убирает руку от автомата, во все глаза уставившись на «призрака».

– Погиб? – криво усмехается Эрик Дерби, снисходительно взглянув на Лароссо. – Значит, пришло время воскреснуть и доказать вашему сраному миру, что они все ошибались.

Гром не двигается. Глаза выдают напряжение, но выражение лица остаётся каменным. Его мозг уже анализирует все возможные варианты, переписывает сценарии развития событий. Он слышал множество слухов о «Сети», о подпольных группировках, которые вели свою войну против Корпорации. Но видеть перед собой человека, который официально был мёртв уже около десяти лет… Если перед ними действительно сын президента, и он связан с повстанцами, то они с Амарой оказались еще в большей заднице, хотя… Угодить в плен – это все же лучше, чем быть растерзанными мутантами.

– Ты мёртв, – ровно, без эмоций, произносит он. – Трупы не отдают приказы.

«Эрик Дерби» сдержанно улыбается, в серых глазах плавится ртуть.

– Разве? – лениво бросает он.

Лароссо бросает на Грома настороженный взгляд, затем снова устремляет его на самопровозглашённого командира, пытаясь уловить хоть малейшую деталь, которая могла бы подтвердить или опровергнуть его личность. Внутри всё протестует. Нет, не может быть. Ари бы знала…Она сама со слезами на глазах рассказывала о его смерти. Но если Эрик Дерби жив… значит, Ариадна все это время жила во лжи. Или ее просто использовали? Эта мысль воздействует на нее сильнее, чем факт присутствия живого «мертвеца».

– Докажи, – выдыхает Амара, отчаянно стараясь выглядеть смелой и уверенной.

Эрик даже не моргает. Ни одного лишнего жеста, ни тени раздражения на лице. Он слегка склоняет голову, пристально изучая обоих, а затем спокойно отвечает.

– У меня нет на это времени.

И через секунду грохот заполоняет собой каменные стены «Крыла Орла». Глухой топот тяжёлых шагов, лязг затворов, короткие команды. Дверь со скрипом распахивается, и внезапно появляется группа бойцов в чёрной броне. Вооружены до зубов, двигаются отточенно, как единый механизм. Лица скрыты под тактическими шлемами. Эти бойцы не просто профессионалы – они машины, привыкшие убивать.

Лароссо рефлекторно напрягается, Гром остается неподвижным.

– Оружие на пол, – раздаётся резкий голос одного из прибывших бойцов.

Гром не сразу подчиняется, его пальцы медленно сжимают рукоять автомата. Не в боевой хватке, а, скорее, в мучительном выборе. Он слишком долго воевал, чтобы просто сдаться.

– Если ты действительно Эрик Дерби, – цедит он сквозь зубы, внимательно глядя в ледяные глаза блондина, – зачем вся эта показуха?

– Вам был предоставлен выбор: подчиниться или умереть, – бесстрастно чеканит самопровозглашённый командир.

Лароссо судорожно втягивает воздух. Сердце колотится в груди, но она понимает: ещё одно слово – и их просто пристрелят. Гром медлит долю секунды, его взгляд холоден, как лёд. Затем он сжимает челюсти, отстёгивает ремень от автомата и бросает тот к ногам. Не как человек, сдавшийся в плен, – как человек, который уже решил, что при первой же возможности вышибет этому «Дерби» мозги.

– Мы не подписывались на это, –