Прощённые долги - Инна Тронина

– Всеволод Грачёв! – ободряюще улыбнулся гость. Испуг пропал из Асиных глаз, и она робко шагнула вперёд.

– Анастасия Брагина. Вы извините… Я думала, что вы пришли за нами.

– За вами? – опешил Всеволод. – То есть как это?

– Как? Арестовывать, – прошептала Ася, закусывая нижнюю губу. На её ресницах дрожали слёзы.

– Перестань говорить глупости! – Майя обняла её за плечи. – Никто за вами не придёт. Вы в России, а здесь свои законы.

– А вот и Роман! – Вершинин заглянул за дверь ванной.

Всеволод не хотел раздеваться, потому что боялся заснуть прямо на табуретке в кухне. Но в это время из ванной вышел высокий широкоплечий парень в махровом халате, который не сходился на могучей груди. Это был типичный глазуновский славянин – с абсолютно правильными чертами лица, пепельными волосами и серыми глазами. Взгляд Брагина показался Грачёву вызывающим, откровенно агрессивным. Впрочем, таковы могли быть обстоятельства – положение в Латвии было очень напряжённым.

Грачёв внимательно рассмотрел Брагина, должным образом оценил его рукопожатие и заметил неглубокий, но длинный, изломанный шрам на левом виске. А потом снова подумал, что своим высоковольтным взглядом Роман может поднять в атаку даже убитого.

– Вы, я вижу, друг другу понравились, – заметил Владислав.

– Наверное, родителям и участковому инспектору ты доставлял в детстве массу хлопот? – предположил, усмехаясь, Грачёв.

– На досуге поделюсь воспоминаниями, – пообещал Брагин. Он причесал перед зеркалом волосы на косой пробор, дотронулся до шрама. – Но это имеет недавнее происхождение. Брали вооружённую банду рэкетов. – Роман помрачнел. – Небось, тогда нас отправили кооператоров латышских защищать. Сами не полезли – страшно. Прямо в ногах валялись – помогите. А потом эти же торгаши нас оккупантами и свиньями честили. – Брагин повернулся к Вершинину. – Сейчас едем?

Грачёв про себя ответил, что и самого Брагина, встретив на улице, принял бы рэкетира. Пусть лицо красивое, взгляд осмысленный, лоб и затылок не скошены, а губы крепко сжаты – тем более, признанный главарь. Кому-то вовремя удалось лишить общество матёрого рецидивиста и осчастливить его лейтенантом ОМОНа. Конечно, для Влада такой боец – прямо находка.

– Я не понимаю, что с Андреем происходит! – встревоженно сказала Майя. – Почему он не хочет давать показания?

– У него есть на то причины, – уклончиво ответил Всеволод.

– Вот, здравствуйте! – Майя бессильно облокотилась на старинную вешалку. – Андрей всегда был оригиналом, но сейчас переходит все границы. Он до того дообщался с преступниками, что про него теперь разные дикие слухи ходят. Например, будто он ведёт двойную игру…

– И в чём же эта двойная игра заключается? – поинтересовался Грачёв.

– Якобы Андрей не только платит агентам за содействие, но и сам вымогает через них деньги со всяких нарушителей закона. Они должны платить ему за молчание или даром на него работать. Теперь же он начинает покрывать одну из самых опасных банд города. Так он не заметит, как в этом болоте увязнет!

– Давай, жена, валяй! – саркастически улыбнулся Вершинин. – Перескажи все паскудства, которые мафия распространяет про Озирского. Пусть люди знают, какой это скользкий тип! Мало ему вчерашних пыток гвоздями, огнём и ядами, так ещё начнут истязать и клеветой! А мы им в том поможем.

– Нет, ну, правда! – не сдавалась Майя. – Влад, я этих принципов не понимаю. Неужели так ужасно пострадавший человек не хочет привлечь к ответственности своих мучителей?

– Так их уже в живых нет никого! Что вам ещё надо? Оттуда не достанешь, к сожалению. – Грачёв смотрел в сторону, стараясь не встречаться с сатанеющим взглядом Брагина.

– Как? Всех убили? – не поверила своим ушам Майя.

– Андрей остался в живых только благодаря тому, что вся банда была уничтожена. Его логика железная – нет субъектов преступления, а, значит, нет и состава. Больше я. к сожалению, ничего сказать не могу.

Всеволод поёжился. Ему казалось, что и Вершинины. и Брагины смотрят на него с недоверием. Чувствуют, что он не искренен, но не понимают, почему.

Роман задрал еле заметную, приподнятую к виску бровь:

– Разборка приключилась, что ли?

– Вероятно, – отозвался за Грачёва Вершинин. – В данном случае какая разница? Андрей жив, и это главное. Остальное – его дело.

– Сейчас я оденусь! – Роман взглядом попросил всех подождать и ушёл в комнату. Ася торопливо последовала за ним.

Майя, сложив вчетверо недавно вынутую из почтового ящика газету, сказала задумчиво:

– И всё-таки здесь много неясного. Как бы Андрей опять себе не навредил! Если одна банда спасла его от другой, недоброжелатели живо поднимут это на щит. Или изобразят всё произошедшее, как отрепетированный спектакль…

Ратмир, уцепившись за ручку двери, катался вместе с ней туда-сюда, внимательно прислушиваясь к разговору.

– Их заботы! – Грачёв застегнул пальто, громко щёлкнул пряжкой пояса. – За клевету будут в суде отвечать. А отказаться от возбуждения уголовного дела – право каждого гражданина. Так мы пойдём, Майя Иннокентьевна? Где там Роман пропал?

– Погодите! – Майя о чём-то вспомнила. – Я на Некрасовском рынке купила гранаты и яблоки. Одну минуту. – И она убежала на кухню.

Появился Роман, в джинсах, водолазке и лёгкой куртке. Одежда выгодно подчёркивала все достоинства его фигуры. Ася так и ходила за мужем, как нитка за иголкой, словно боялась даже на минуту с ним расстаться. И сейчас, понимая, что Романа от неё уводят, привстала на цыпочки.

– Осторожнее, Ромочка, ради Бога! Зачем ты только опять уходишь? Я же здесь с ума сойду!

– Ничего, милая, всё будет нормалёк, – ответил Брагин ласково, но, как показалось Грачёву, равнодушно. Похоже, он даже стеснялся такого поведения жены.

– Уж, наверное, передачу-то примут, – предположил Вершинин, принимая от Майи пакет.

Гранаты и яблоки оказались одинакового, тёмно-бордового цвета. Когда все трое подошли к машине, Владислав положил увесистый свёрток в угол заднего сидения.

– Роман, садись сюда, – сказал он, оборачиваясь к Брагину. – А я буду спереди, как и раньше. Может, по дороге завернём в Академию и узнаем насчёт Аркадия Калинина?

– Надо, конечно, – согласился Грачёв. – Андрей ведь обязательно спросит. О себе совершенно не думает – всё о других.

Когда проезжали Литейный мост, Брагин с жадностью всматривался в силуэты Петропавловской крепости и крейсера «Аврора». Достопримечательности подсвечивались прожекторами, но Роман всё равно сетовал на судьбу.

– Это ж надо, какая непруха! Темно, как в могиле, не рассмотришь ничего. А днём меня Влад никуда не выпускает. В кои веки в Питере оказаться, а красоты не посмотреть!

– Правильно делает, что не выпускает. – Грачёву вдруг стало невероятно тошно, и скулы свела противная боль. – Ты можешь выйти и не вернуться. Мне твоя жена понравилась, между прочим. Ты ей особенно нервы не натягивай – в её положении это вредно. – Всеволод никак не мог забыть перепуганных Асиных глаз. – Она абсолютно беззащитная, никакой брони на ней нет, даже скорлупы. Кроме Анастасии Узоразрешительницы с тобой, наверное, никто бы и не ужился. Твоя женщина должна полностью раствориться в тебе.