Девятая могила - Стефан Анхем

Но в конце концов она передумала. Не потому, что ей хотелось пойти. Нет, ей было не до праздников. Поражение у Педерсена в отделе судмедэкспертизы не отпускало ее, и хотя анализ ДНК образца спермы указывал на Бенни Виллумсена, она не могла поверить, что он действительно стоит за убийствами. Он не только совершенно ничего не понял, когда она спросила его о производственном помещении под Чевлинге. Он к тому же был на голову выше и на несколько размеров больше, чем тот мужчина, которого Дуня застала за разделыванием Кати Сков.

Где-то есть совсем другой мотив, связанный с пропавшими органами, в этом она была уверена, и ей было трудно понять, почему у Хеска, Педерсена и Рихтера нет желания выяснить это. Словно они так прогнулись под Слейзнером, что не решались идти на конфликт. Или, может быть, у них просто нет сил в эти последние дни перед Рождеством.

Сама она не хотела оказаться в их положении и пользоваться свободой от ответственности и возможностью всегда свалить вину на кого-то другого. Когда ничто, по большому счету, не имеет значения. Особенно правда. И тут она вспомнила о том, что сидит рядом со Слейзнером.

Дуня решила прибегнуть ко всем уловкам и по максимуму использовать ситуацию, чтобы склонить его на свою сторону и дать ей возможность продолжить расследование. Поэтому в кои-то веки она более тщательно наложила макияж, а не просто тушь для ресниц и тени для век, как обычно. С помощью пудры и крема ей удалось замаскировать самые страшные синяки и, перепробовав несколько помад, она выбрала самую красную, идеально подходящую к красному платью. Вместо маленьких жемчужных сережек, которые мама подарила ей на конфирмацию, Дуня надела два больших золотых кольца, забинтовала левую лодыжку, которая уже начала заживать, эластичным бинтом, натянула чулки с контрастной стрелкой и наконец надела туфли с самыми высокими каблуками, какие у нее были.

Удивившись, как в них легко стоять, она сделала несколько кругов по гостиной с таким видом, словно никогда больше не дотронется до кроссовок. После чего встала перед зеркалом в спальне, поправила волосы так, чтобы спрятать под ними царапину на лбу, и стала себя рассматривать.

Второй раз за последнее время Дуня не узнала себя в зеркале. Платье, макияж, туфли. Да, она совсем на себя не похожа. Во всяком случае, какой она себя представляет. Но дело было далеко не в одежде. Вещи послужат всего лишь для того, чтобы обвести Слейзнера вокруг пальца. Нет, тут что-то другое. То, что гораздо труднее надеть.

Что-то в ее взгляде.

– Речь идет о самоубийстве, а я этим вообще не занимаюсь, – сказала Азиза Тострем, в обычной жизни один из самых доброжелательных людей, которых знал Фабиан. Всегда можно было задать еще один вопрос, и ее терпению не было предела, когда кто-то что-то не понимал. Сейчас в ее голосе уже звучало раздражение. – К тому же следствие окончено.

Фабиан открыл тяжелую железную дверь и прошел в гараж, выдерживая паузу.

– О’кей… – в конце концов вздохнула Тострем. – На что ты хочешь, чтобы я посмотрела?

– Не знаю. Лучше всего проверить, все ли органы на месте. – Он услышал в мобильном тяжелый вздох.

– Фабиан, мы имеем дело с утопленником, и помимо полных воды легких никаких видимых повреждений не было.

– Да, но чего-то не хватает, я в этом уверен. Глаза. Вы их проверили? – сказал Фабиан, услышав по изменившейся акустике помещения, что Тострем находится в морге и открывает одну из морозильных камер.

– Да, сюрприз, глаза на месте. Ты серьезно думаешь, что кто-то мог пропустить…

– Азиза, я понимаю, что глаза на месте, но ты можешь их осмотреть?

– А почему я должна…

– Сделай, прошу тебя.

Новый тяжкий вздох. Последовала тишина, во время которой Фабиан сел в машину и повернул зажигание. Так что он нисколько не удивился ответу.

– Черт побери, ты прав. В правом глазу нет роговицы.

– Спасибо. Только это я и хотел узнать, – сказал Фабиан и закончил разговор.

Вот что делал преступник в квартире под ремонт. Утопив Семиру Аккерман, он отрезал и вынул ее правую роговицу. Такое вмешательство никто бы не обнаружил, пока все были сосредоточены на ее полных воды легких.

Фабиан подъехал к гаражным воротам, которые стали медленно пропускать дневной свет. По телу пробежал озноб, и он задрожал, хотя холодно не было. На спине выступил пот, и рубашка прилипла к телу. Пульс участился. Что-то случилось. Он только не понимал что, пока до него не дошло, что он находился совсем близко. Он, вероятнее всего, наскочил бы прямо на преступника, если бы не скрытая камера на книжной полке Оссиана Кремпа.

Ясно, что через нее его увидел преступник и понял, что есть риск, что он в любую минуту обнаружит переход в квартиру на ремонте. Может быть, он даже уехал на «Опеле», стоявшем на парковке прямо перед его машиной.

Фабиан выехал из гаража полиции и направился куда глаза глядят. Ему надо было только отъехать от работы. От Эдельмана и всех остальных. Он свернул направо по улице Бергсгатан, а потом повернул налево в сторону улицы Хантверкаргатан. Пульс пришел в норму.

Если окажется, что даже часть сведений, которые раздобыла Нива, соответствуют действительности, разразится такой скандал, что репутация Израиля потонет в крови на многие годы вперед. Теперь совершенно ясно, что к этой истории причастно израильское посольство. Но по-прежнему непонятно, каким образом и было ли это санкционировано сверху. А поскольку следствие не было официальным, он не мог просто так вызвать людей на допрос, тем более если речь идет о сотрудниках посольства.

Когда он поравнялся с Ратушей, на пассажирском сиденье зазвонил телефон. Он увидел, что это Малин Ренберг. Он не стал брать трубку, и включился автоответчик. Но когда коллега через секунду сделала новую попытку, понял, что она, как назойливая муха, почуявшая запах крови, не сдастся, пока ей не ответят.

– Привет, как раз собирался тебе позвонить, чтобы узнать, как у тебя дела, – сказал он, проезжая по мосту Васабрун.

– Не смеши меня…

– Малин, я действительно собирался…

– Если тебе это правда интересно, могу сказать, что никогда в жизни мне не было так скучно. Мне так тошно, что, обещаю, если скоро ничего не произойдет, я окончательно сойду с ума. Поэтому расскажи, что происходит.

– Ничего особенного. Я только что встречался с Эдельманом, и мы договорились, что я уйду на рождественские каникулы с…

– Ха. Ха. Ха.

– Что?

– Ради бога, прекрати… Кого ты пытаешься обмануть? Самого себя или?..

– Нет, но, может быть, твоего мужа, – сказал Фабиан и вздохнул. – Ты в курсе, что Андерс фактически запретил мне разговаривать с…

– Плевать мне на Андерса! Лучше расскажи, что происходит!

– Ладно, но это под твою ответственность.