Дамы сохраняют неподвижность - Чингиз Абдуллаев

Она поняла, что он имеет в виду Службу внешней разведки. Допив чай, она оставила на столе купюру в десять миллионов лир, что соответствовало примерно восемнадцати долларам. Отключила телефон и оставила его рядом с чайником. После чего вышла из ресторана и поднялась в свой номер.

На следующий день Рашковский за завтраком не появился. Не было и Акпера, следовавшего за боссом как тень. Кудлин и Марина оказались за столиком вдвоем. И еще два телохранителя, усевшиеся за соседний столик. Когда завтрак закончился, Кудлин попросил ее подняться в номер и никуда не отлучаться. Только в четыре часа дня позвонил Кудлин и сообщил, что она может считать себя свободной. Сегодня ее услуги не нужны. Марина не понимала, что происходит. Ведь у Рашковского накопилось столько неотложных дел…

Она не стала выходить в город, решив пообедать в ресторане. Уже сидя за своим столиком, она услышала рядом громкую русскую речь. Трое мужчин, сидевшие за соседним столиком, откормленные, плечистые, с мощными затылками и маленькими лбами, были чем-то неуловимо похожи на мясников со скотобойни и друг на друга – тупыми выражениями сытых и глупых лиц, громкими голосами и манерами наглых выскочек, привыкших считать свое мнение выше мнения других.

Марина вернулась в свой номер. Безделье было хуже всего. Она переключала каналы телевизора, досадуя на пустоту программ, когда вдруг раздался телефонный звонок.

– Извините меня, – услышала она голос Циннера, который сразу же узнала, – это номер семьсот двадцать первый?

– Нет, вы ошиблись, – она поняла, куда ей следует идти.

Через несколько минут она уже стучалась в этот номер. Дверь открыл сам Циннер. Очевидно, он успел прилететь сегодня в Стамбул. Руководство не доверяло никому из офицеров выходить на связь с ней, считая операцию Чернышевой сверхважной.

– Входите, – кивнул Циннер, поспешно закрывая за ней дверь. – Вы знаете, что сегодня в Стамбуле состоится встреча всех высших авторитетов преступного мира? Они слетелись в Стамбул за последние два дня.

– Я видела в ресторане рожи их охранников, – заметила Марина, – но не думала, что все настолько серьезно.

– Они соберутся у Рашковского, – взволнованно сказал Циннер, – и вам нужно обязательно туда попасть. Под любым предлогом.

– Как это – попасть? Зайти и сказать: здравствуйте, я пришла? Рашковскому не нужен переводчик на русский язык.

– Сейчас не время шутить, – перебил ее Циннер, – такая встреча бывает один раз в год или в два. У нас может появиться уникальная возможность узнать об их планах. Нельзя упускать такой шанс. Я должен показать вам фотографии.

Циннер достал из кармана фотографии, разложив их на столе.

– Это Гога – Валериан Гогоберидзе. Это Керим Гусейнов. Лидеры кавказских группировок. Это Петр Прокопчук. Это Семен Мальцев, заменивший убитого Звонкова. Считают, что его кандидатуру одобрил сам Рашковский. Говорят, что люди Мальцева убрали Галустяна, который имел какой-то конфликт с Рашковским. Запомните?

– Постараюсь, – она внимательно смотрела на фотографии.

– Теперь нужно продумать повод, – Циннер вздохнул, взглянув на Марину, – у вас есть какие-нибудь предложения?

– Нет. Я не представляю, под каким соусом я могу там появиться.

– Придумайте, – потребовал Циннер, – любой повод. Вам нужно появиться у Рашковского.

– Я не могу с ходу придумать такой повод, – разозлилась Марина.

– Может, вам позвонить в Лондон и узнать, как его девочка? – предложил Циннер. – Если у нее есть изменения к лучшему, сообщить об этом отцу…

– Грязный метод, – поморщилась Марина, – может быть, придумаем что-нибудь поумнее?

– Звоните в больницу, – потребовал Циннер. – Мы после обсудим моральные аспекты вашего поведения.

– Нет, – сказала Марина, – не могу. Мне претят подобные методы. При чем тут его раненая дочь?

– Звоните, – Циннер протягивал ей аппарат.

Она взглянула на него, но все же взяла аппарат, чертыхнувшись сквозь зубы.

– Соедините меня с лечащим врачом мистером Спайси, – попросила она, стараясь не смотреть на Циннера.

Через минуту доктор Спайси взял трубку.

– Добрый день, мистер Спайси, – сказала она, взглянув на часы. Разница во времени между Турцией и Англией составляла два часа. – С вами говорит личный секретарь мистера Рашковского.

– Здравствуйте.

– Я хотела узнать, как чувствует себя дочь мистера Рашковского. Есть ли изменения к лучшему?

– Все стабильно, – ответил врач, – у нее четко выраженная тенденция к общему выздоровлению.

– Мы вчера вылетели из Лондона, – продолжала настаивать Марина, глядя с ненавистью на Циннера, – может быть, я могу порадовать отца, сообщив ему хоть какие-нибудь хорошие новости.

– Можете сказать, что сегодня мы смотрели рентгеновские снимки, – сообщил врач, – обычно мы стараемся не комментировать наши действия. Но в таком случае… в общем, мы считаем, что девочка скоро окончательно поправится. Самое худшее уже позади.

– Спасибо. – Она отключила аппарат и передала его Циннеру. – Все, – устало сказала она, – теперь у меня есть повод.

– Будьте осторожны, – неожиданно сказал Циннер.

– Вы тоже, – сказала она на прощание и, выходя, сильно хлопнула дверью.

Она впервые за все время была удивлена. В коридоре находилось человек двадцать молодых людей, которые даже не скрывали, что у них есть оружие.

«Каким образом они его пронесли в гостиницу? – подумала Марина. – Наверное, под видом багажа, а потом раздали этим молодчикам. Конечно, им удобнее собираться в Турции, стране, где не нужны визы. Достаточно заплатить десять долларов, купить визу на границе – и путь открыт».

Она шагнула к дверям, ведущим в президентские апартаменты Рашковского, когда двое молодых людей преградили ей путь.

– Туда нельзя, – сказал один из них по-русски.

– Я личный секретарь Валентина Рашковского, – громко сказала она. Охранники огляделись по сторонам. Они не знали, как поступить. В этот момент на пороге появился Акпер Иманов. Узнав Марину, он кивнул, разрешая пропустить секретаря к шефу. Она прошла в номер. За столом сидели несколько мужчин. Очевидно, у них шел жаркий разговор – почти все сняли пиджаки. Кудлин сидел рядом с Рашковским, правее – Гогоберидзе и Керимов. Она их сразу узнала. Слева сидели красные и возбужденные Прокопчук и Мальцев. Спиной к ней – еще каких-то два человека. Она вошла в комнату, и эти двое невольно обернулись. Одного из них она узнала. Это был Эдуард Симаковский, один из самых богатых и скандально известных людей новой России. Второго она не знала.

– Извините, – сказала она, глядя в глаза Рашковскому, – у меня есть срочное сообщение.

– Передайте его Леониду Дмитриевичу. – Он был явно недоволен тем, что она осмелилась побеспокоить его. Кудлин поднялся со своего места и вышел в холл.