Два гения и одно злодейство - Лариса Соболева

Проспал до полудня. Софи не было. Вымылся, постирал тряпье, то есть свою одежду, напялил халат Софи и… пригорюнился. Впервые в жизни не знал, что делать дальше. Но вернулся тайфун – Софи, – и закрутилось время с такой скоростью, за которой мозг не поспевал. Она бросила на диван костюм:

– Папа Одетт умер, он был твоего роста. Примерь. Вечером идешь с нами.

К вечеру Володька безумно устал, потому что примчалась и Одетт. Обе девушки пытались решить неразрешимую проблему с документами. Да фигушки ее решишь. Володька сказал, что вряд ли его оставят в чужой стране, уж как-нибудь выпустят: мол, своих калек полно. Виза не так давно закончилась, к чему проблемы с полицией. Начнут копать, докопаются до виллы. На границах будет говорить, что его ограбили, избили, он хочет домой, в Россию, в конце концов даст телефон мамы. В общем, угомонил деятельных подружек. Вечером посмотрел представление не из-за кулис, а со стороны посетителей, за столиком администратора. Его не радовал праздник.

– Это тебе, – сунула ему Софи деньги в такси. – Мы рассказали о твоих злоключениях и после представления обошли со шляпой столики. Этого, наверное, хватит на дорогу. Только не надо слов благодарности, люди должны помогать друг другу, верно?

У него и не было слов. С болью вспомнил о Луизе, вытащившей его из огня. А мир не так плох, как об этом базарят политики! Должно быть, политики и составляют худшую часть человечества.

Утром Софи провожала его на вокзале. Она начертила короткий маршрут до границы, просила в случае проблем позвонить, а уж они с Одетт обязательно придумают, как помочь. Он стоял напротив девушки, вдруг открыв, что она удивительно обаятельная, а не просто хорошенькая, с живым мальчишеским лицом, распахнутыми глазами, и нет в ней никакой тайны, она вся понятная. О, от женщин с тайной Володька будет бежать на реактивном двигателе. Он взял ее неуклюжими руками за плечи, улыбнулся:

– Ты отличная девчонка, Соня.

– Я знала, что ты когда-нибудь оценишь меня. Ты вернешься? (Пожал плечами, мол, не знаю.) Возвращайся. Ты позвонишь?

– Обязательно, Соня.

– Что такое – Соня?

– Так по-русски звучит твое имя.

– Мне нравится. До свидания?

Он прыгнул в поезд. Прощай, Париж, прощай навсегда! Все, домой! На восток! К загадочным русским душам, которые возникают неожиданно и без причин оставляют тебя подыхать покалеченного в горящем доме, канув в ночь…

…В номере душно. Но Володька поленился открыть окно, для этого нужно встать, а ему еще не удавалось подняться с кровати «без разбега». Хорошие слова сказала цыганка, только к нему они не относятся. Никто не ждет калеку, даже мама плачет по ночам. Поворочавшись еще какое-то время, провалился в сон. Теперь только во сне можно жить, только во сне…

А проснулся от стука в дверь. Было темно. Володька крикнул, что открыто, включил бра над кроватью. В номер вошел Ставров.

– А-а-а, – протянул Володька, – замочить меня пришел? Валяй.

– Сесть можно? – нахмурился Ставров.

– Хоть ложись, только некуда, – вяло пошутил Володька. – Простите, сэр, вставать долго, я ведь инвалид со справкой.

Ставров поставил стул у кровати:

– Как ты меня нашел?

– Кто ищет, тот всегда найдет, не слыхал такое? – с горечью сказал он. – Полин рассказывала об этом городе. Я припомнил название улицы, отыскал по описаниям особняк. Потом увидел тебя. Что еще?

Ставров открыл кейс и протянул бумагу на французском:

– Это твоя фамилия?

– Моя, – мельком глянув в лист, сказал Володька.

– Это копия, мне прислали из Парижа. Я известил адвоката Лины о ее смерти, было вскрыто завещание. Все свое имущество она оставила тебе. Это квартира, счет в швейцарском банке и вилла… то есть то, что осталось от виллы. На счету сто двадцать тысяч в долларах.

Тут уж спина перестала ныть. Володька одним махом сел на кровати:

– И что? Что от меня ты хочешь?

– В принципе, ты прав, я должен хотеть. Это мои деньги, которые она украла. Я могу доказать, что на момент написания завещания она была невменяема…

– Это ложь, – вставил Володька.

– Нет, это правда. Так вот, сейчас меня послушай…

Рассказ Ставрова длился долго. Во время оного он достал бутылку коньяка из кейса. Пили и курили. Марк показал письма «из ада», документы из психушки, из банка. Бутылка закончилась, Ставров попросил Леху, который находился в коридоре у двери, принести еще, ну, и закусить. Официант из ресторана внес в номер поднос с едой и выпивкой. Володька ел, пил и слушал, не перебивая. Наконец Ставров поставил точку последним наездом мотоциклиста. Володька некоторое время соображал, ибо выпить успели уже половину третьей бутылки, он был пьян, затем высказался, едва ворочая языком:

– Складно. Может, так и было. Но я Полин знаю другой. Она меня вытащила наверх. Мои картины уже купили. Не успели забрать и заплатить. Благодаря тебе. Знаешь, что это значило для меня? Все! Слава, деньги, это была моя жизнь. И мне – тьфу на твои проблемы. Что ты хочешь? Конкретно.

– Конкретно? – Марк тоже накачался, не сразу сигарету доносил до рта. – Скажу. Забирай документы, наследство чертовой Полины и катись.

– Откупаешься?

– Точно. Я чертовски устал. Хочу наконец обрести… равновесие. У меня сын, жена… ты видел их. Их тоже чуть не убила Полина. Ну, я уже говорил. Я хочу быть с ними. Понял? И мне тоже тьфу на украденные деньги. Я человек, можно сказать, хороший, меня сделали таким… плохим, но я хороший. Я виноват перед тобой, даю откупной. Ты подлечишься. За такие бабки новые руки пришьют. Только прошу: никогда мне не напоминай о себе. Хочу забыть все.

– А ты обещай не обижать мадонну.

– Их обидишь! Бабы – это… я их боюсь. Так, оставляю бумаги тебе, адрес депар… или мэрии, или… там написано… и… катись. К чертям.

– Думаешь, откажусь?

– Уверен, что нет. Это твой шанс.

– Правильно. Только дай еще. Взаймы. Я отдам. У меня нет денег на дорогу домой. Я думал тебя… застрелить, а там… тюрьма, в общем, сценарий известный.

Ставров вытащил из карманов все деньги, какие были, – рубли, доллары, мелочь. Пересчитывал, когда заглянул Леха:

– Босс, не пора ли?

– Леха, бабки есть? – спросил сосредоточенный на купюрах Ставров.

– Ну, есть, – произнес тот, глядя с подозрением на двух врагов, выпивших почти три бутылки коньяка.

– Дай все. Не хватает, – приказал Ставров.

Леха выложил на стол из карманов наличность, в это время Володька завалился на кровать, отключился. Ставров кинул на него презрительный взгляд: