Время жестоких чудес - Артем Лунин

Антуанн Саммер говорил, что историю творят люди, а изучение истории творит людей. Читая эту книгу, задумайтесь, какого бы человека сотворило исследование истинных причин поступков, творящих историю?..

Айрин че Вайлэ

«Новейшая история мира»

Вступление

Стратиг глотнул вина и прикрыл глаза. Под веками копошились искры, кусачие, пламенные.

Стратиг Отто Дорин в своей «Науке воинской» писал, что война для новобранца – романтика, для солдата – страх, а для командира большей частью состоит из рутины и скуки. Сегодня Стагор Матис был согласен со старым циником. Он думал над тем, как лучше расположить войска. Думал, какие военные машины еще собрать, как устроить выпас лошадей, чтобы они не вытравили враз доступные пастбища и не оказались угнаны лихими партизанами воличей. Думал, как устроить всю ту ораву нервных людей, что оказались под его началом.

Но на какое-то время он позволил себе отвлечься и задуматься над тем, почему именно в этом году Совет решился на войну.

Империи необходимо расширение на запад, это понятно. Чтобы страна выжила, она должна расти. Но почему именно теперь? Карриона ослаблена недавней войной, драконову долю бюджета поглощает освоение приморских территорий, и тамошние партизаны покоя не дают…

Почему Собрание поддержало предложение этого надутого индюка Шессена?

Опасные мысли. Стратиг был солдатом, дело солдата не задавать вопросы, а повиноваться приказам.

Но как можно выполнить этот приказ? Наступление необходимо провести быстро, а ему дали новичков. Леса… Что он знает о лесах на западе? Только то, что они есть. И довольно обширные. Но большое племя не сможет прокормиться только лесом.

Стратиг отказался от затеи сжечь и отравить поля. Во-первых, отчаявшиеся люди – самый страшный противник. Во-вторых, он потерял на розыске деревень и полей противника половину отряда прознатцев. Пастухи, оказывается, умели воевать.

Была еще одна причина…

Воличи – это слово она выговаривает иначе, чем в имперском варианте произношения. Там название племени звучит почти пренебрежительно. А как еще прикажешь ему звучать? Просто воличи. Такое же племя, как и все остальные, которые мы в свое время покорили или раздавили…

Воличи – когда это слово произносит представитель племени, звучит почти как Фремены.

Это слово вызывало в стратиге Матисе древний полузабытый страх.

Никто не оспаривал права солдат на военную добычу. Стратиг Матис всегда презирал солдатские забавы в захваченных городах, но изменить обычай и не пытался. Хотя, случалось, вешал за несвоевременные развлечения. Но в этом походе все было по-другому.

Они взяли поселение с минимальными потерями. Ушли немногие. Благодарные солдаты преподнесли стратигу подарок. Подарок был синеглазый и смертельно перепуганный.

В конце концов, священники тоже люди.

Он хотел отказаться, но не желал обижать бесхитростных вояк. Кроме того, девушка была красива, даже слишком красива для деревенской, а он знал, что останется от ее красоты через пару недель, если вернуть ее солдатам.

Стратиг оставил «подарок» себе. Просто так, без всяких мыслей о благородстве. Так человек вылавливает и отпускает пчелу, попавшую в пиво. Большую часть первого дня девушка лежала в дальнем углу его палатки, уставившись в одну точку. Когда он вспоминал о «подарке» и пытался заговорить с ней, девушка начинала плакать. Ее скулеж раздражал стратига, едва-едва оправившегося после разрыва телепатической связи.

Стратиг оставил «пчелку» в покое.

А назавтра она сама подошла к нему во время сильного приступа мигрени. Положила прохладные пальцы на виски, заглянула в глаза. И все прошло.

– Спасибо, девочка…

У нее были задатки целительницы. Боль ушла и не возвращалась целый день.

Она жила в его палатке. Сидела в своем углу, молчала. Командиры деликатно отводили взоры от шкуры в дальнем углу палатки. Когда у него начиналась мигрень, девушка подходила и помогала. Молча. Заговорила она только на четвертый день. Назвала свое имя, созвучное с именем погибшей деревни. Тания. Тания из Тэнниа.

Матис привык к ее молчаливому присутствию и помощи. Он не знал, пострадал ли ее разум от случившегося, не старался настроиться на нее и прочесть мысли. В конце концов, он был стратигом, и у него были другие заботы.

А однажды ночью…

Иногда случается то, чего не должно было случиться. Случается само собой, безо всяких небывалых чудес, без магии, которой не существует. Стратиг далеко за полночь засиделся над набросками чертежей, нарисованных уцелевшими прознатчиками. Он не видел выхода из сложившийся ситуации.

Боль усиливалась, становилась невыносимой. Матис заскрипел зубами, он твердо решил не будить девушку. Но Тания, давно посапывающая в своем углу, проснулась сама. Подошла, стратиг закрыл глаза, отдаваясь на волю прохладных пальцев. Боль уходила медленно, неохотно, вцепляясь когтями в виски, угасающе пульсируя в затылке.

– Это от ментального удара… – вдруг хрипловатым от долгого молчания голосом сказала она. Матис удивился. Тания иногда отвечала на вопросы, но по своему желанию не проронила ни слова.

– Да, – не вдаваясь в подробности, ответил Матис. Она хотела отнять ладони, он перехватил за кисти, с робкой нежностью, но она вздрогнула, отстранилась, в глазах мелькнул испуг. Мужчина отпустил ее руки, но она не отошла. Вздрагивающие тонкие пальцы, узкие ладони прошлись по седым волосам, коснулись узлов давних шрамов. Мужчина потянулся к ней, не открывая глаз, потянулся неосознанно, привычно…

– Нет…

Он покорно отстранился. Ласка исчезла. Шорохи одежды.

– Я… Я сама.

Лампады погасли, палатка окуталась тьмою. И во тьме зародилось движение.

Движение было трепетным, невесомым, движение никуда не торопилось, оно было лаской и нежностью, оно не хотело властвовать и подчинять. Потом движение стало нетерпеливым, обжигающим. И тогда возникло еще одно движение. Робкое, неуверенное, полное страха и чувства. Потом движение стало ждущим и жаждущим. И два движения соединились… Стон. Вскрик. Бесконечное падение во тьму.

Есть время каждому делу под солнцем. Время бросать семя в землю и ножи в воду, время сочинять сказки и время говорить правду, время скорби и радости, время любви и время смерти.

Книга

Майнус сопровождал серьезно раненных в Полесье и возвращался назад с молодыми войями.

Пятеро не спеша пробирались логом, коней вели в поводу. Влад шел первым, время от времени вполголоса сообщая идущему следом Майнусу, куда ставить ноги. Следом шли Алек, Дим и мрачная Вики. Дим пытался развеселить девушку побасенками, но она хмурилась и отмалчивалась. Алек заметил, что Влад озабоченно оглядывается на них.