Четверть века в Америке. Записки корреспондента ТАСС - Андрей Шитов

Через пару дней я так и сделал. Выяснилось, что Антон, с которым мы были знакомы еще с начала президентства Буша-младшего, был не в курсе моих проблем с визами. А записка на эту тему, которую я ему посылал из Москвы, до него не дошла. Ну, хоть простились по-человечески, и сменщика своего в Вашингтоне я ему представил.

«Нет, мы не правозащитники…»

Что касается сути разговора в спортзале, я довольно настойчиво спрашивал гостей, откуда они все-таки свалились на мою голову, но ответа так и не добился. В какой-то момент даже пошутил: дескать, уж не правозащитники ли вы часом, пекущиеся о моей журналистской свободе слова? Те откликнулись на шутку с улыбкой: «Нет, мы не из Союза защиты гражданских свобод».

Тогда что вы, собственно говоря, предлагаете? — наседал я. Восстановить все, как было? Отвести меня за руку в Госдеп и там проставить в паспорт рабочую журналистскую визу (хотя на самом деле так не делается, и для продления виз нам положено было выезжать за пределы США)? Если речь об этом, то я согласен, и мое начальство тоже согласится, поскольку вы своими действиями создали нам множество проблем — и личных, и профессиональных.

Нет, отвечали мне, мы предлагаем не это. Вы вот повстречайтесь с нашими знакомыми, и они вам все объяснят.

Все равно не понимаю, говорил я. Вы же сулите визы, то есть жизнь в Америке. А зачем я вам здесь нужен-то?

Ну, отвечали американцы, мы вас давно знаем и не возражаем, чтобы вы еще здесь пожили. А нам интересен ваш взгляд на нас и на нашу жизнь.

Может, вы мне предлагаете как раз книжку про вас написать? — опять пошутил я. Так я напишу. Только заранее предупреждаю, что на нее и в России-то издателя не найти, а уж кому она у вас нужна, я и подавно не могу взять в толк.

В ответ опять звучали уговоры «встретиться со знакомыми». И предложение, если надумаю, позвонить по телефону, номер которого тут же на бумажке и написали.

«Зачем нам кузнец?»

Хорошо, сказал я наконец. Давайте устроим встречу. Но я на нее приду только вместе с сотрудником российского посольства. Чтобы мне потом легче было всем объяснять — от жены до начальства, — как это так получилось, что вот виз все не было да не было, а потом они вдруг появились, как гром среди ясного неба.

Ну зачем же так-то? — наконец слегка обиделись гости. Дипломаты нам не нужны. Почти как в известной советской комедии: «А зачем нам кузнец?..»

Вскоре после этого разговор иссяк за явной бесперспективностью. На прощание стороны по моей инициативе выразили общее согласие с тем, что России и США лучше ладить: дружить и сотрудничать во имя мира во всем мире…

На посошок

Но встреча оказалась не последней. В середине второй недели мы с женой с утра съездили за продуктами. По возвращении запарковались на обычном месте в подземном гараже, и жена пошла к лифтам с парой пакетов, а я доставал из багажника остальные. В этот момент ко мне откуда-то сбоку подошел тот же темноволосый парень. Забавно, что я его не сразу узнал.

Заметив это, он опять представился: мол, мы же вот недавно встречались. Теперь вам уже скоро уезжать, а ответа нет. Хотелось бы все-таки уточнить…

Ну, знаете, сказал я ему. Как у вас говорят, «если оно ходит, как утка, и крякает, как утка, то это и есть утка». Мы уже все друг другу сказали и давайте на этом расстанемся, без обид.

Парень согласился и тут же исчез. Больше ни его, ни его напарника я не видел. А моя жена огорчалась, что пропустила и «вторую серию» этой детективной истории. И вспоминала, что в первом случае во время прогулки видела некий микроавтобус, припаркованный в неурочный час и в неположенном месте как раз у поворота к нашему дому…

Доклад в посольстве

Задним числом я, конечно, понял, что повод для «уточнения» дал сам — тем, что не доложил сразу же о первом подходе в посольство. Не сделал я этого потому, что у меня уже тогда была назначена встреча с послом, как раз на предотъездный четверг, и я собирался ею воспользоваться.

Так я и сделал. Сообщение мое было воспринято весьма серьезно, посол сразу вызвал офицера безопасности. Мне рассказали, что вербовочные подходы к российским журналистам в США становились в то время все более частыми и агрессивными. Предложили переселиться в посольство и впредь ездить на машине с водителем.

От всего этого я с благодарностью отказался, а вот помощь консула при окончательном отъезде охотно принял. Тот приехал в аэропорт, помог оформить дополнительный багаж и вообще сопровождал нас до самой посадки.

В посольстве мне подтвердили, что жена отсекалась американцами сознательно — чтобы разговоры шли без лишнего свидетеля. Было также высказано предположение, что вся многомесячная нервотрепка с визами была устроена также намеренно, — именно для того, чтобы подготовить вашингтонский подход.

«Перед лицом своих товарищей»

Самому мне, честно говоря, до сих пор в это верится с трудом. Просто потому, что я не знаю никаких секретов и по идее не представляю интереса для спецслужб.

С другой стороны, я прекрасно понимаю, что эти самые спецслужбы — бюрократический аппарат, которому положено выполнять свои функции и отчитываться о проделанной работе. И уже в Москве я убедился, что происшедшее со мной — отнюдь не такая редкость, как мне казалось. В ответ на мои недоуменные вопросы типа «да на что я им сдался?» знакомые рассказывали, что тоже переживали нечто подобное в разных обстоятельствах, порой похлеще моих.

Одному из них, например, прямо предлагались деньги. Он же рассказал и о том, как в другом случае людей пугали фиктивным тяжелым диагнозом, якобы требовавшим лечения исключительно в США.

Кстати, я тогда подумал, что и про мой собственный диагноз, про операцию и лечение в клинике Джорджтаунского университета американцам, конечно же, было известно. Что это тоже наверняка принималось в расчет.

Но зла за это я на них почему-то не держу. Чего с них взять? Работа у них такая.

«Обычные люди», — говорил я себе, когда случалось вспоминать «Джоша и Марка». А порой, с учетом разницы в возрасте, даже так: «Они же дети…»

И не сразу сообразил, что в наши дни в России, да и не только в России, это известный хештег. И совсем не благожелательный.

Впрочем, на самом деле мне все равно впору задним числом сказать американцам спасибо — за урок. Благодаря им я теперь знаю свою собственную инстинктивную реакцию на подстроенную ими ситуацию. Для меня то, что они предлагали, — однозначно измена.

Хотя формально сразу и не скажешь, кому или чему. Ведь присяги я никогда не приносил, торжественные обещания «перед лицом своих товарищей» давал только в пионерском детстве. Но вот поди ж ты: сидит в душе чувство, что я перед земляками в ответе. Наверное, перед теми, кого я упоминал во вступлении к книге, — попутчиками из метро или электрички…

В итоге я «сбитым летчиком» окончательно вернулся домой. Задним числом, наверное, и про это можно сказать: все, что ни делается, — к лучшему.