Секрет каллиграфа - Рафик Шами

Тауфик вышел из подъезда и направился к своему «ситроену». Хамид постоял еще некоторое время, пока вид ему не заслонил подъехавший автобус, а потом с проворством ласки устремился к входной двери.

Назри обмер. Он знал, что на его двери, как и на многих других, нет никакой таблички. Но не исключал того, что каллиграфу известно его местонахождение. Аббани пошел на кухню. Он все перерыл в поисках большого ножа, но нашел только маленький, с гнилой деревянной ручкой. Вскоре, однако, на глаза ему попался достаточно длинный шампур. «Добро пожаловать, Хамид Фарси, сейчас я насажу тебя на эту штуку», — зловеще усмехнулся Назри, представляя себе, как поджаривает каллиграфа над огнем с луком и паприкой.

Зажав шампур в правой руке, Аббани на цыпочках подкрался к входной двери и прислушался. В соседней квартире справа громко плакала девочка. В квартире слева на пол с грохотом упала крышка от кастрюли. Этажом ниже ругалась женщина. Назри послышались шаги. Ему вдруг подумалось, что гробовая тишина в квартире может навести Фарси на след, и он включил в гостиной радио. «Такое нравится домохозяйкам», — решил Аббани, поймав какую-то сентиментальную песню. Он вернулся на кухню и пустил воду. Потом ударил деревянной ложкой по разделочной доске и со звоном опустил стакан в жестяную миску.

Со стороны это выглядело смешно, и Аббани взвыл бы от жалости к себе, если бы страх не заглушил в нем все остальные чувства. Он снова прошмыгнул к окну. Хамид Фарси вышел из подъезда и вернулся на свой наблюдательный пункт за тополем.

Назри набрал номер управляющего. Тот молчал, слушая его.

— У меня для тебя новость, — наконец сказал Тауфик. — Хорошая или плохая, решай сам. — И прежде чем Назри успел раскрыть рот, пояснил: — Здесь твоя жена Альмас. Она соскучилась по тебе. Ты можешь приехать к ней и понаблюдать за Хамидом Фарси из ее дома.

Назри задумался.

— Неплохая идея, — ответил он. — Скажи, я буду завтра около полуночи.

Назри вспомнилось множество историй об умных красавицах, которые он слышал еще в детстве. Он тряхнул головой, представив себе, как ночью будет следить за своим преследователем из окна дома Альмас. «До такого может додуматься только женщина», — усмехнулся Назри.

Весь следующий вечер Назри наблюдал за своим противником, который проторчал под тополем до наступления темноты. Незадолго до полуночи Аббани вышел из дома через черный ход, взял такси и поехал к Альмас. Любимый город действовал на него успокаивающе. Назри погрузился в размышления о том, что с ним приключилось. «Не лучший ли это шанс покончить со своим прошлым?» — спрашивал он себя. Назри решил сделать первый шаг навстречу новой жизни и развестись со всеми своими женами. Это будет непросто и недешево, но жить с нелюбимыми женщинами он больше не станет.

Назри был полон решимости, как никогда. Он и не подозревал, как мало времени осталось в его распоряжении.

Хамид Фарси отчаянно искал Аббани. Он не сомневался, что тот находится в городе. В конце июля двое из его осведомителей независимо друг от друга видели Назри в кафе «Гавана» на улице Порт-Саида, неподалеку от здания, где находился его офис. Поэтому каллиграф подкарауливал своего обидчика возле книжного магазина «Всемирная библиотека». Однажды он заметил его сидящим за столиком у окна, но оплошал: Аббани обнаружил преследователя и скрылся через черный ход.

Дома жен Назри караулили частные детективы. Это обходилось недешево, и тревога каждый раз оказывалась ложной. Однажды Фарси позвонил агент, который точно видел Аббани в доме его второй жены в квартале Салихия. Фарси устремился туда, постучал в дверь и ворвался к женщине. Та упала на пол. Хамиду было жаль ее, но Аббани успел скрыться. У третьей жены в квартале Мидан операция также провалилась. Четвертая не дала ему сказать ни слова, не говоря уже о том, чтобы впустить в дом. Она стояла, широко расставив ноги, и осыпала проклятиями и Фарси, и своего мужа. «Чертов сводник!» — прокричала она, хлопнув дверью.

Это слово больно резануло Хамида по сердцу.

Аббани перестал появляться и у себя в офисе. Его управляющий заметил Фарси и пригрозил вызвать полицию. Хамид не боялся тюрьмы, однако вмешательство полицейских могло сорвать его планы. Поэтому с того дня он старался как можно реже появляться на улице Порт-Саида.

Хамид не спускал глаз с Тауфика, так посоветовал ему один опытный агент секретной службы. И когда тот на своем старом «ситроене» направился к дому у подножия горы Квассиун, Фарси последовал за ним. Он был уверен, что управляющий приведет его к своему хозяину. Однако там Фарси не обнаружил никаких следов пребывания Назри. Два дня и одну ночь не спускал он глаз с дома. Напрасно.

А через неделю Хамиду позвонил Карам. Владелец кофейни сказал, что хочет сообщить ему нечто важное. Хамид приехал к нему немедленно и узнал, что Назри вот уже несколько дней скрывается у своей четвертой жены Альмас.

— Откуда тебе это известно? — не поверил ему Фарси.

В последнее время находились желающие поиграть на его натянутых нервах. Они звонили ему среди ночи и сообщали разные адреса, по которым якобы видели Аббани. Один раз шутники направили его в бордель, два раза в известные ночные клубы. Во всех случаях они выставили его на посмешище.

— Послушай, его четвертая жена Альмас — моя племянница, — ответил ему Карам. — И ей надоело волокитство Аббани. Он не только не пропускает ни одной шлюхи в городе, но и продает женщин в Саудовскую Аравию за большие деньги. А теперь он вернулся к ней как ни в чем не бывало. Ты же знаешь ее дом в переулке Дакак, — продолжал Карам. — Она говорила мне, что ты заходил к ней. Это как раз параллельно твоему переулку.

Хамид был ошарашен. Да, он действительно разговаривал с этой ворчливой толстухой. Но кто бы мог подумать, что они соседи!

— Сначала Назри жил с ней на Багдадской улице, как раз в том особняке, где сейчас школа, — пояснил Карам. — Однако вскоре моя племянница узнала, что он спит сразу с двумя их соседками. Какой позор! Альмас ни дня не захотела оставаться в этом доме, и они срочно переехали в Старый город. Тут она вздохнула с облегчением, но потом Аббани увидел твою жену…

— Как он мог ее увидеть? — спросил Фарси, у которого пересохло в горле от волнения.

— Из окна его мансарды просматривается твой внутренний двор, — ответил Карам.

— Из какой мансарды? — продолжал допытываться Фарси. — С трех сторон наш дом выше соседских, а с четвертой я видел лишь глиняную стену без окон.

Каллиграф сам понимал абсурдность этого допроса. Еще трудней ему было представить, что Назри вот уже несколько дней скрывается от него под самым его носом.

— Ты ничего не видел, потому что ты порядочный человек, — продолжал Карам. — Но Назри не таков. Ты смотришь в землю, потому что чужие жены для тебя — табу. Ты и не представляешь себе, сколько их мог бы увидеть со своей террасы. Он же использует любое крохотное окошечко. Присмотрись сегодня, когда вернешься домой.