Секрет каллиграфа - Рафик Шами

С этими словами Карам встал, потому что его позвали к телефону.

Хамид тоже поднялся, поблагодарил его и направился домой. Он действительно обнаружил в стене маленькое оконце. Там, повыше его дома, должно быть, и располагалась мансарда. Стена выглядела такой обшарпанной, что на ней почти невозможно было разглядеть деревянные створки, когда окно было закрыто. Однако сейчас его распахнули настежь. Хамиду показалось, что там, внутри, стояла женщина, которая помахала ему рукой. Он ей не ответил.

Фарси был вынужден признать, что прежде не обращал внимания ни на этот дом, ни на другие по соседству. Он даже собственный знал не выше первого этажа. Хамид никогда не поднимался ни на второй, ни на плоскую крышу, где его жена развешивала белье. Он никогда не интересовался тем, что происходит в близлежащих внутренних дворах. «Это нас не касается», — так учили его отец и дед. Чужой дом — запретная территория.

А сейчас Хамид стоял под чужим окном и смотрел вверх. «Оттуда можно сбросить письмо, утяжелив его, к примеру, камешком», — подумал он.

Вернувшись на стул возле фонтана, Фарси опять взглянул на соседский дом. Окно снова было закрыто и почти незаметно на фоне стены.

На следующее утро каллиграф ушел из дома рано и вернулся только вечером. Могло ли так быть, что Назри занимался соблазнением Нуры в первой половине дня? Фарси вспомнил, как Аббани говорил ему, что никогда не встает с постели раньше девяти, потому что ночами не сидит дома. Поэтому и ужинает с очередной женой рано. Как бы то ни было, уже после первой встречи с Нурой Назри должен был знать, что она жена Фарси, и прекратить заказывать письма ее супругу. Или он подставил его намеренно? Неужели Назри с самого начала использовал Нуру, чтобы унизить Хамида? Думая об этом, каллиграф бледнел от ненависти. Вот как отплатил ему Аббани за все то, что он для него сделал! Даже щедрый подарок школе каллиграфии казался теперь Хамиду частью какого-то дьявольского плана. Нет, его враг не какой-то там бородатый недоумок, а улыбчивый господин, только и ожидающий подходящего момента нанести ему смертельный удар.

На следующее утро Хамид несколько раз пытался безуспешно дозвониться до Карама. Тогда он вышел в Старый город, впервые в жизни чувствуя на себе взгляды прохожих. Однако вернулся с полдороги, запер за собой дверь и пробрался в темную спальню.

Тут раздался звонок, и Хамид кинулся в комнату, где стоял телефон. Это оказалась Лайла Бакри, школьная подруга его жены. Она хотела знать, не вернулась ли Нура.

Фарси зажмурил глаза, перед которыми вдруг заплясали искры.

— А тебе какое дело, глупая сука? — закричал он в трубку.

Однажды поздно вечером, через пять месяцев после исчезновения Нуры, Хамид Фарси ударил ножом Назри Аббани. Это произошло на повороте в переулок, где жила Альмас. Аббани возвращался к ней из хамама «Нуреддин», что на рынке специй.

Назри умер, так и не узнав о предательстве Альмас и Карама. Так жена отомстила ему за волокитство. Их брак был расплатой за минутную слабость. Беременной Альмас не оставалось ничего другого, как выйти за него замуж, а потом всю жизнь терпеть его измены.

Когда-то, в самом начале их супружеской жизни, и она пылала к Назри страстью. Его невозможно было не любить за одну только его щедрость. Однако чем сильней становились ее чувства, тем холодней казался ей Назри. И когда однажды, сразу после рождения Нариман, она открыла ему свое сердце, Аббани насмешливо заметил:

— Не страшно, это пройдет. Это как лихорадка. Может, только похудеешь немного.

В тот же день ее любовь умерла.

А потом Карам рассказал ей об Асмахан, шлюхе высшего класса, которую Назри навещает ежедневно вот уже много лет. Проститутка как будто влюбилась в него, но, когда он не ответил на ее чувства, Асмахан перестала его принимать. А потом случился этот скандал с женой каллиграфа. Альмас давно подозревала неладное: уж слишком часто Назри поднимался в мансарду. История с Нурой ранила ее больней, чем визиты к проститутке, потому что на этот раз Назри развратничал не где-нибудь, а у нее в доме.

Падение и перелом не стали ему уроком, он взялся за старое, прежде чем сняли гипс. И сразу же принялся за постройку новой винтовой лестницы из железа.

Тогда Альмас обратилась к дяде Караму, и тот, как всегда, немедленно явился на ее зов. Он был, собственно говоря, дальним родственником ее отца, но часто помогал ей и ничего не требовал взамен. Ее успокаивал низкий голос дяди Карама. Карам часто давал ей советы, при условии, что она не станет рассказывать об этом мужу, которого он недолюбливал.

Дядя Карам решительно встал на сторону Альмас, в то время как родители пытались ее урезонить. Он не знал компромиссов. Он намекнул, что в случае с Нурой Аббани взял на себя роль сводника, однако посоветовал Альмас набраться терпения и молчать, иначе Назри просто вышвырнет ее вон и ей с Нариман придется жить в нищете. У него в судах все схвачено, говорил дядя Карам.

Назри должен умереть, так для нее будет лучше. Так ей больше не придется разыгрывать из себя покорную супругу и давать ему приют, в то время как другие жены давно указали ему на дверь. Кроме того, это единственный для нее способ обеспечить будущее себе и своей дочери.

— Скажу тебе как есть: Хамид все равно до него доберется. Это вопрос времени. Три раза Аббани удавалось от него ускользнуть. Твоя задача — извлечь из этого пользу.

Альмас немедленно позвонила Тауфику и предупредила, что в ближайшие полтора часа хочет к нему зайти. Он должен быть один, потому что она хочет поговорить с ним с глазу на глаз. У нее появилась идея, но это не телефонный разговор.

Карам улыбнулся, обнял Альмас и ушел.

Двенадцать ударов в сердце нанес своей жертве Хамид Фарси. И каждый из них был смертельным, как показало вскрытие. Назри не успел опомниться, чтобы достать из кармана пистолет. Впрочем, за всю свою жизнь он не сделал ни одного выстрела.

И много лет спустя вспоминал Фарси последние мгновения жизни Назри Аббани.

— Хамид, ты сумасшедший, — хрипел тот. — Ты убиваешь меня, а я не причинил тебе никакого зла.

— А как же моя жена, негодяй? — рычал Фарси.

Назри лежал в луже крови. На мгновение он поднял руку, как утопленник. Его губы дрожали в слабом свете уличного фонаря.

Пожизненное заключение — минимум, что можно было дать за столь жестокое предумышленное убийство. Рашид Сабуни — один из лучших адвокатов Дамаска — даже не пытался переубедить в этом судью и присяжных. Не только число ударов, все говорило против Фарси. Владелец кафе Карам Мидани также свидетельствовал не в его пользу. Он утверждал, что с тех пор, как пропала жена обвиняемого, он был одержим одной-единственной идеей: мести Назри Аббани.

Хамид Фарси тряс головой. Ему казалось, он сходит с ума. Он сообщил суду, что свидетель состоит в тайной организации, члены которой называют себя «чистыми», и является известным в городе гомосексуалистом. Кроме того, он настраивал Назри Аббани против него и даже дал тому пистолет. Хамид Фарси совершенно потерял голову и чуть было не набросился на Карама Мидани, после чего двое полицейских удалили его из зала заседания.