Скользящий по линиям жизни - Ладушкин Оладушкин

class="p1">Я все обещания выполнила. Маргарита Татьяну родила и я за ней присматриваю. С самого рождения присматриваю. Ходит поверье, что когда рождается сильная ведьма – её мать умирает при родах. Таня сильная ведьма. Так что сироткой росла. Отца и не знала никогда, а Маргарита умерла в роддоме. Пристроила я новорожденную Татьяну в семью одну… Пришлось колдовать сильно, чтобы малышку обезопасить. Ну за неё я на всё пойду.

И народ в этом мире берегла. Все померли по старости. В согласии с собой и с миром. Прохор один остался. Ну и ребятишек я каждый день делаю, чтобы бегали всюду и галдели. Так спокойней на душе становится. Но не живые они и даже разговаривать не умеют. Щебечут на выдуманном языке друг с другом и игры всякие затевают…

Прохора я силой живым удерживаю, так как без него мне здесь будет очень грустно. Плохая я. Знаю, но….

Из глаз Нюры брызнули слёзы, а она продолжила:

– Устала я, Серёжа. Очень устала. Мне больше 150 лет, а я ничего кроме деревни этой и не видела. Иногда вырываюсь в реальность, но тело себе я создавать не умею, поэтому я как дух там. Ну и по молодости Клавдия меня по сновидениям водила, но потом и этого не стало. Я как в тюрьме…

Она смахнула слёзы и продолжила:

– Но и уйти не могу отсюда. Я же тульпа. Не знаю, почему жива осталась после смерти Клавдии, но думаю, что этот мир меня живой держит. Если уйду из него – умру. Может и к лучшему, но пожить-то хочется. По настоящему пожить, для себя.

– Я и с Татьяной уже говорила об этом. И она не против меня отпустить, но ведь не она меня держит…

Нюра встала и пошла к колодцу умываться. Я смотрел на её прекрасную фигуру пожилой женщины и нелепые валенки на ногах и не мог поверить. Не мог поверить, что Нюра до сих пор не поняла… Бам! По голове ударило с такой силой, что я покачнулся на чурбаке и чуть было не вырубился. На столешницу передо мной упал кусок сломанного коромысла.

Оглянуться я не успел, так как на меня уже набросили хитрую сеть, которая мгновенно начала прижимать моё сновиденное тело земле. Да, из-под такой сетки проснуться не получится, это что-то артефактное или самодельное, но очень хорошего качества.

Пока я восхищался сетью, то услышал крик Нюры:

– Таня, прекрати, он с миром пришел. Он нормальный. Отпусти его.

Судя по тому, что меня до сих пор били, Татьяна не сильно прислушивалась к мнению Нюры.

– Да как ты посмел? Прийти в мой сон. Это наглость! Я тебя сюда не приглашала, – приговаривала Татьяна дубася меня по бокам и куда попадет.

Я ей не мешал. Пусть отведёт душу и поколотит меня, как следует. В конце концов, это сон и ничего эдакого не случится. Не успел я это додумать до конца, как мою ногу пронзила такая боль, что захотелось заорать. Я едва сдержался и решил, что надо бы уже пресечь это безобразие, которое причиняет такие неприятные ощущения.

Сеть, которую на меня накинули, я решил не портить и просто перекинул её назад за спину. Судя по удивлённому вскрику Татьяны – такого быть просто не могло. Ну извините, не знал, что эту сеть самостоятельно снять нельзя, ну или кто-то так думал. Я поднялся из-за стола и наконец-то обернулся. На меня из-под наброшенной сетки смотрела Татьяна. Тело её было прижато в земле и зафиксировано в довольно пикантной позе. Спасало ситуацию только то, что Танюша была одета, а то я бы за себя не поручился.

– Не, ну изогнулась ты просто замечательно, – похвалил я девушку, а Нюра звонко рассмеялась.

Таня громко пыхтела, но освободиться от сети или хотя бы поменять позу не могла.

– Ну и зачем ты об меня коромысло сломала? – спросил я, присаживаясь так, чтобы Таню было лучше видно.

– Отпусти, скотина, – промычала девушка.

– Так я тебя и не держу, – сделав удивленное лицо, сказал я.

Таня была в ярости:

– Сними сеть с меня. Её может снять только тот, кто одел. Она так устроена. Сними немедленно, а то я за себя не ручаюсь. Я тебя…

– Нюрочка, сделай мне пожалуйста ещё стаканчик березового сока. Очень уж у тебя он вкусный получается, – сказал я полностью игнорирую истерику Татьяны.

Нюра с широкой улыбкой сотворила две кружки сока и присела рядом. Мы чокнулись и под крики Татьяны, испили чудесный напиток, наслаждаясь каждым глотком.

Я шумно поставил свою кружку на стол и спросил:

– Нюрочка, как же ты терпишь эту истеричку?

Глаза Татьяны вылезли из орбит и она замолчала.

– Да привыкла уже, – лукаво улыбаясь одними глазами, ответила Нюра. – Я ведь с самого детства с ней, так что уже ничему не удивляюсь.

– Ну а ты, Танюша, почему себя ведешь так не красиво? Вот кто тебя учил малознакомых людей коромыслом по голове бить? А?

Таня лупала глазами и растерянно смотрела на меня из-под сетки. Потом уже другим тоном произнесла:

– Я испугалась, что ты Нюру обидел. Она к колодцу заплаканная пошла, вот я и решила, что ты её обидел.

– И решила меня непременно избить и в плен взять? – уточнил я.

– Именно так и решила, – поддакнула Татьяна, не способная пошевелиться.

– Ну раз так, то вылазь, – сказал я и, сняв сеть с Татьяны, кинул её на стол.

Она неспешно поднялась на ноги и опасливо отошла от меня.

– Как ты это сделал? – спросила Татьяна.

– Что сделал? – не понял я.

– Как ты сеть с себя снял? – уточнила вопрос Таня.

– Ну ты же сама всё видела, – ответил я, – взял вот так рукой и снял.

– Это же невозможно, – прошептала Татьяна.

– Я тоже удивлена, – присоединилась Нюра. – Ни разу не видела такого. Даже меня эта сеть удерживает без движений, пока не будет снята.

Мне вот абсолютно не хотелось рассказывать как именно я умудрился снять эту сеть с себя, сколько Света на это угрохал и каких трудов мне это стоило, а просто произнес:

– Ну давайте решим, что у меня иммунитет именно к этой сетке и она на меня не действует, хорошо?

Они переглянулись.

– Так, дамы, – произнес я,