Киноклуб - Крейг Маклей

Дэвид сразу хватает меня за руку:

– Пошли. Будешь меня морально поддерживать. Сам не справлюсь.

Медлю в нерешительности. Кажется неправильным, что я увижу девочку раньше мамы.

– Т-ты… уверен?..

– Пошли! – настаивает Дэвид и цитирует один из моих любимых фильмов. – Не время для любви, доктор Джонс!

Поворачиваюсь к Робин. Та порывисто вскакивает и целует меня.

– Иди уже! И не забудь сделать фотографии! – напутствует она. – Если, конечно, там разрешено фотографировать.

По лабиринту коридоров направляемся к лифту, потом спускаемся на пятый этаж, где, собственно, располагается отделение интенсивной терапии для новорожденных. Когда расписываемся при входе, нам выдают маленькие пластиковые бейджики, предупредив, что мы не должны их снимать, пока не сдадим на выходе. Затем нас ведут мимо помещений, где не просто маленькие, а прямо-таки крошечные младенцы рядами спят в инкубаторах для новорожденных, а вокруг стоят всевозможные медицинские приборы. Насчитываю как минимум пять видов звуков, которые они издают, прежде чем нас подводят к специальной раковине, велят засучить рукава и тщательно мыть руки до локтей на протяжении двух минут. Затем нас провожают в дальнюю часть палаты, к инкубатору Giraffe, к которому прикреплена розовая карточка. На ней черным маркером выведена фамилия «Беннетт». Дэвид делает глубокий вдох, будто собирается нырнуть с вышки.

– Готов? – спрашиваю я.

Дэвид кивает. Одновременно делаем шаг вперед.

– Боже мой! – потрясенно ахает Дэвид. – Какая же она малюсенькая!

– Два килограмма сто пятьдесят граммов, – вставляет медсестра. – Вообще-то по стандартам нашего отделения ваша девочка считается крупной.

– А это все зачем? – спрашивает Дэвид, указывая на многочисленные проводки, буквально опутавшие его дочку.

– Доктор Гупта скоро подойдет и все объяснит, – отвечает медсестра. – Но не волнуйтесь, сейчас с вашей девочкой все в порядке. Поначалу возникли небольшие трудности с дыханием, поэтому пришлось подключить ее к аппарату искусственной вентиляции легких. Видите трубочки у нее в носике? Скорее всего, отключить аппарат можно будет уже завтра или даже сегодня вечером. А все остальное оборудование нужно затем, чтобы измерять пульс, уровень кислорода в крови и так далее. Как видите, ничего страшного. Все показатели в норме. Девочка у вас, конечно, маленькая, но сильная.

Дэвид сдавленно всхлипывает, по щекам катятся слезы. Поднимает было руку, чтобы их смахнуть, но медсестра предостерегающе грозит ему пальцем.

– И не думайте, а то снова отправлю руки мыть! – строго произносит она.

– Извините, – шмыгает носом Дэвид. – А можно ее потрогать?

– Конечно, – отвечает медсестра. – Но только после того, как пообщаетесь с врачом. Тогда мы ненадолго достанем девочку, и вы сможете немножко ее подержать. Но будьте крайне осторожны. Помните: у недоношенных малышей очень чувствительная кожа.

Дэвид медленно и осторожно подается вперед. Совсем как ведущий программы про дикую природу, ради удачного кадра вынужденный подбираться как можно ближе к крокодилу.

– Только взгляни на ее пальчики, – сдавленным голосом произносит он. – Какие маленькие!

Вытянув указательный палец, Дэвид осторожно дотрагивается до левого кулачка малышки. Та сразу разжимает ручку и с удивительной скоростью и ловкостью хватает Дэвида за палец. После такого он, конечно, не выдержал и, окончательно потеряв контроль над собой, превратился в растроганно-сопливое месиво.

– Уже решили, как назовете девочку? – спрашивает медсестра, взяв маркер и приготовившись записать имя на розовой карточке.

– Нет, – всхлипывает Дэвид. – Мы с Кэти не обсуждали…

– Она хочет, чтобы девочку звали Ариадна, – подсказываю я.

– Круто! – радуется Дэвид. – Отлично! Хорошее имя. Пишите – Ариадна Кэтрин. Второе имя – в честь мамы.

– А какая у нее будет фамилия – Беннетт-Окслейд или Окслейд-Беннетт? – интересуюсь я. И то и другое звучит так, будто у девочки должно быть совместное поместье с обширными землями и как минимум две кареты – одна для торжественных выездов, другая для повседневного использования.

– Не знаю, – вздыхает Дэвид. – Надо будет с Кэти поговорить.

– Конечно, могу замолвить за тебя словечко, – задумчиво произношу я. – Но сам знаешь, как Кэти относится к чужим советам, особенно от старшего брата. Поэтому ничего не обещаю.

– Спасибо, – бормочет Дэвид. – Смотри, она, кажется, будет рыженькой. Как мама.

– Ради твоего благополучия надеюсь, что от мамы Ариадна унаследует только цвет волос, а не характер, – замечаю я. – Ну что, папаша, ты теперь в меньшинстве? Быть у вас в доме женскому царству.

– В жизни не видел никого прекраснее! – выдыхает Дэвид.

– Смотри не забудь об этом, когда лет через семнадцать Ариадна потихоньку улизнет из дому на вечеринку, на которую вы с Кэти ее не пустили, и разобьет твою машину.

Дэвид смеется:

– Постараюсь.

– И вот еще что, Дэйв…

– Да?..

– Только попробуй еще раз все изгадить. Убью.

На этом позвольте с вами проститься.

Мы с Робин благополучно улетели в Нью-Йорк. Она готовит «Еву» к публикации, я начал работать над новой книгой. Однако по-прежнему лелею мечту о поездке в Париж. Робко намекал, что можно отправиться туда весной, когда будет закончена верстка и работа колориста. Судя по тому, что Робин не пристрелила меня на месте, можно надеяться, что мои уговоры увенчаются успехом.

В Нью-Йорке жить весело. Потолок нашей квартиры протекает то тут, то там, поэтому оставлять ценное имущество, не прикрыв его пластиком, значит бросать вызов духам дождя. Впрочем, к мелким бытовым неудобствам привыкаешь быстро. Еще узнал, что в нью-йоркских ресторанах совершенно другие представления о повседневной форме одежды, чем в Торонто. Выяснил я это, явившись в одно заведение пообедать в футболке с логотипом группы «Аркад Файер» и в шортах. За соседним столиком сидела женщина, голову которой венчала диадема. Однако еда оказалась вкусной, а обслуживание безупречным.

Фильм по моей книге вышел на экраны в начале декабря и, если верить очевидцам, получился не слишком ужасным. Своего мнения по этому поводу высказать не могу, поскольку картину не смотрел. Меня приглашали на премьеру в Лос-Анджелес, но я решил не ехать. Правда, позвонил Натали и лично ее поздравил. Поскольку Натали прекрасно известно, как я отношусь к Городу ангелов, мой отказ явиться на премьеру ее не удивил. Роль в фильме открыла перед Натали новые возможности, хотя широкими их не назовешь. Натали сказала, что ей предложили главную роль в экранизации романа Джека Финнея «Меж двух времен». Учитывая, что подготовка к съемкам этой картины с перерывами тянется на протяжении уже почти пятидесяти лет, но к самому съемочному процессу так до сих пор и не приступили, я бы на ее месте особо не радовался. Еще Натали встретила свою судьбу – она помолвлена с модным фотографом по имени Филлип. К сожалению, дату свадьбы все никак не могут назначить – для этого необходимо жениху и невесте провести в одном и том же городе достаточное время, чтобы обсудить данный вопрос. Я попросил держать меня в курсе дела и сообщить, если один из этих долгосрочных проектов сдвинется с места.