Лиловые орхидеи - Саманта Кристи

месяц? Я упаковала все – свою жизнь, жизнь Мэддокса – и переехала сюда к тебе, а ты все это время скрывал это от меня? – Я встаю и выхожу из спальни.

– Ты все еще не доверяешь мне? Да, Бэй? – спрашивает он, следуя за мной.

Я дохожу до гостиной и останавливаюсь. Я поворачиваюсь к нему, но ничего не говорю.

– Ты ведь понимаешь, что Карен именно этого и добивается? – спрашивает он. – Она хочет нас поссорить. Как ты думаешь, почему она сообщила мне о беременности после того, как до нее дошли слухи, что ты переезжаешь в Лос-Анджелес?

Он мягко направляет меня к дивану.

– Почему именно сейчас, Бэйлор? Если бы она действительно была беременна от меня, она бы сообщила об этом сразу, как только получила заявление на развод.

Я закрываю глаза, позволяя слезам стекать по моим и так уже мокрым щекам.

– Ты должна мне верить, – просит он. – Ты меня знаешь. Я тебя люблю. Я любил тебя с тех пор, когда мне было двадцать. Я никогда не причиню тебе вреда. Я никогда не причинял тебе вреда. А если ты поверишь ей, если ты позволишь ее лжи снова нас разлучить, то она победит.

Гэвин прижимает меня к себе и целует в голову.

– Прости, что утаил это от тебя, но я на сто процентов уверен, что Карен беременна не от меня. Есть только одна женщина, с которой я хочу иметь детей. Есть только одна женщина, с которой я когда-либо этого хотел.

Я падаю в объятия Гэвина. Я медленно вдыхаю и выдыхаю, а он утешает меня.

– Я верю тебе, Гэвин. Конечно верю. Но пообещай, что больше не будешь ничего от меня скрывать. Даже если это кажется тебе неважным. Если бы сегодня я была готова к встрече с ней, если бы я все знала, она не смогла бы меня сокрушить, как она и задумала.

Он сажает меня к себе на колени и обнимает.

– Обещаю, – говорит он. – Клянусь тебе, Бэйлор. Я больше никогда не позволю ей причинить тебе боль. Причинить боль нам.

Я утыкаюсь носом ему в шею.

– Прости, что обвинила тебя в том, что ты с ней спал после Чикаго, – говорю я. – Это была импульсивная реакция. Я знала, что все, что она сказала про то, что ты упустил первые годы Мэддокса и никогда не поступишь так же с другим ребенком, – это правда. Я знала, что даже если бы она обманом забеременела от тебя, ты бы никогда не оставил своего ребенка. Я представила, что ты оказался навсегда связанным с этой женщиной, и это меня добило.

– Этого не произойдет, милая. Обещаю тебе, – говорит он. – Очень скоро она исчезнет из нашей жизни. Целая команда юристов и частный детектив работают над тем, чтобы опровергнуть ее слова. Но информация из медицинской карты конфиденциальна. Без ее разрешения у меня нет к ней доступа, даже несмотря на то, что, по ее утверждению, я отец ребенка. А разрешения она не дает. О чем это тебе говорит?

– Ты прав, – соглашаюсь я. – Я знаю, что это просто последняя яростная попытка нас разлучить. Но боже мой, Гэвин, что, если она и правда беременна? Хорошо, что она богата и может позволить себе нанять лучших нянь, потому что этому несчастному ребенку понадобится человек, у которого будут хоть какие-то нравственные ориентиры.

Он смеется. Потом спрашивает:

– Ты в порядке? Мы в порядке?

Я киваю.

– Да, мы в порядке.

Он обольстительно приподнимает бровь.

– Может, тогда воспользуемся неожиданно выпавшим нам свободным временем?

Я хихикаю:

– Есть какая-то конкретная страница, которую ты хотел бы воспроизвести?

Он смеется.

– Все! – говорит Гэвин, берет меня на руки и несет обратно в спальню. – Я хочу претворить в жизнь все любовные сцены из всех книг, которые ты написала. Пусть даже это займет всю нашу жизнь.

Глава 43

Мэддокс сердито смотрит на меня с другой стороны бассейна – он сидит там совсем один. Время от времени с ним кто-нибудь заговаривает или включает в игру. Точно так же, как иногда кто-нибудь из мам задает мне какой-нибудь вопрос и делает вид, что ей интересен мой ответ. Я мило улыбаюсь Мэддоксу, а потом корчу рожицу – он смеется, потом ныряет в глубокий конец бассейна.

Как выяснилось, «маргариты для мам» на самом деле означает «давайте соберемся и посмотрим, кто живет лучше всех». Прямо сейчас, я бы сказала, побеждает Моника – мама именинника. Особенно по ее мнению. Каждый норовит похвастаться, какой умопомрачительный подарок их ребенок сделал Гейджу. Я смотрю на наш подарок – годовой запас жетончиков для автомата по прокату дисков – и думаю, через сколько минут после того, как мы уйдем, он окажется в мусорном ведре.

Я даже не уверена, что чувствую себя неловко. Скорее мне стыдно – за них. Как могут эти женщины просто сидеть и не делать ничего, кроме как стараться перещеголять друг друга? О, твой муж зарабатывает на жизнь тем, что пишет песни, а мой муж их поет. Твой ребенок висит на Доске почета, а мой ребенок получил запрос из Гарварда. Бла-бла-бла. Не могу поверить, что с нетерпением ждала этого дня!

Одна женщина – не помню, как ее зовут, потому что я перестала пытаться их всех запомнить через десять минут после начала вечеринки, – вообще рассмеялась и спросила:

– Мейпл-Крик? Он хоть на карте-то обозначен?

После этого я молча сидела, вежливо улыбалась и молилась, чтобы время ускорилось или я хотя бы отравилась закусками, разложенными в белом шатре неподалеку от того места, где мы сидим.

Рядом со мной садится рыжеволосая женщина, чей сын все время колошматит Мэддокса полотенцем.

– Напомните, как вас зовут? – спрашивает она. – Мне знакомо ваше лицо.

– Бэйлор. Бэйлор Митчелл.

Я готовлю себя к тому, что сейчас, скорее всего, произойдет.

Несколько секунд она внимательно меня разглядывает, а потом открывает рот от изумления.

– О боже, та самая Бэйлор Митчелл? Автор «Лучше не бывает»?

– Она самая, – говорю я.

– Охренеть не встать! – визжит женщина, от чего несколько детей поблизости начинают хихикать. – Моника, ты знала, что у тебя тут знаменитость на вечеринке?

Она поднимает меня с места и тащит к группке женщин.

– Тейлор, это автор книги, про которую я тебе рассказывала на прошлой неделе. Это Бэйлор Митчелл!

Я слышу, как еще одна женщина шепчет подруге:

– Эта неудачница из Мейпл-на-Куличках – известная писательница? Нет в мире справедливости!

Женщина, которую, как я теперь знаю, зовут Тейлор, восклицает:

– О