Летние истории - Миэко Каваками

не сразу сообразила, кто это. Потом вспомнила: прошлой осенью я написала одному частному донору, который вел блог в интернете. На ответ я особо не рассчитывала, да и конкретных планов не строила, так что даже не заглядывала в новый почтовый ящик, который тогда создала.

Писем от Онды действительно было два: одно пришло под Новый год, а второе в конце февраля. Второе письмо во многом повторяло первое, но это не был просто скопированный текст: чувствовалось, что человек не пожалел на него сил и времени. Вкратце рассказав, что привело его к идее безвозмездного донорства, Онда поделился опытом волонтерской работы в банке спермы.

В тех же письмах он объяснял, какие способы передачи спермы он использует и какова вероятность удачного исхода в каждом из вариантов. Упомянул Онда и о критериях, которые он для себя установил: например, курящим женщинам он, как правило, отказывает, и вообще проводит с желающими серьезное собеседование, чтобы определить, способны ли они вырастить физически и душевно здорового ребенка. В целом он хотел бы оставаться анонимным донором, но предоставляет оригиналы свидетельств об отсутствии различных инфекций и, если я принесу на встречу экспресс-тесты, он может сдать образцы крови и мочи прямо на месте. А если в результате обсуждения выяснится, что это необходимо, он предоставит и свои личные данные в том объеме, о котором мы с ним договоримся. Пока что он может сказать мне, что его возраст в диапазоне от сорока до пятидесяти, живет он в Токио и у него есть ребенок. Рост — сто семьдесят три сантиметра, вес — пятьдесят восемь килограммов. Группа крови — вторая положительная. К письмам прилагались результаты недавних анализов на инфекционные болезни. В конце Онда писал, что от души стремится приблизиться к пониманию того, насколько важен и труден для женщин такой шаг, выражает свое глубокое уважение всем женщинам, которые приняли это решение, и надеется, что тем, кто хочет иметь детей, как можно скорее улыбнется удача.

Я трижды внимательно перечитала письма. Оба были ответами на мое, так что неудивительно, что автор обращался ко мне, но почему-то я почувствовала, что они адресованы мне и больше никому. Ощущение поразительное. Хотя поразительным казалось все. Например, что донор, которого я когда-то выбрала наобум из бесчисленного множества, судя по внятному письму, человек приличный и адекватный. Но самым удивительным стала надежда, затеплившаяся у меня в душе.

Несколько дней я воображала, как встречусь с Ондой. Мне рисовался даже не столько облик Онды, а то, как я его жду в условленном месте и о чем мы с ним говорим, и на этом фоне звучали слова «мне надо взять себя в руки». А в следующий миг перед глазами возникал Айдзава, с улыбкой кивающий моему рассказу, и рядом с ним — Юрико Дзэн. Она ничего не говорила, только пристально смотрела на меня. От ее взгляда мне почему-то становилось дурно — грудь сжимало будто тисками. И я мотала головой, стряхивая наваждение. Я постараюсь. Я справлюсь сама.

После майских праздников[20] позвонила Юса. И со смехом сообщила, что оставила дочку у своей мамы, а все праздники провела за работой, поэтому теперь уже не понимает, это она смотрит на экран компьютера или он на нее.

Потом спросила, как я провела выходные — может быть, ездила куда-то? Я ответила, что примерно так же, как и она. Мы решили встретиться, и Юса пригласила меня в гости.

— А с Сэнгавой видишься?

— Нет, как-то не складывается.

— Надо ее тоже позвать… Беру это на себя! Кулинар из меня никакой, но ничего, что-нибудь приготовлю. А выпивку приноси, что самой захочется, ладно?

Еще минут десять мы поболтали о разных пустяках, и на этом разговор завершился.

Воскресенье, на которое мы назначили встречу, выдалось ясным и по-летнему жарким. Обливаясь по́том, я приготовила дома дасимаки-тамаго[21] и салат из стеклянной лапши и сложила все в пластиковые контейнеры из магазина «Все по 100 иен». Уже на станции Мидоригаока, где жила Юса, я зашла в мини-маркет, где взяла упаковку из шести пол-литровых банок пива и три пачки сушеного мяса на закуску.

Квартира Юсы находилась на третьем этаже старой пятиэтажки. После фешенебельных апартаментов Сэнгавы мне казалось, что и Юса должна жить в каком-нибудь гламурном здании из рекламы риелторских агентств или даже в особняке, но я ошиблась. Это был обычный многоквартирный дом — стены из коричневого кирпича выглядели обшарпанными, оконные рамы и бетонный цоколь тоже знавали лучшие времена.

В фойе первого этажа рядом с почтовыми ящиками стояла громадная металлическая корзина, больше чем наполовину заполненная выброшенными рекламными листовками. Я набрала номер квартиры на панели домофона и стала ждать. Вскоре из динамика послышался бодрый голос Юсы: «Да-да, заходи!» Двери разъехались в стороны, и я вошла.

— О-о, знаменитые кансайские дасимаки! — весело рассмеялась Юса, когда я достала свои контейнеры. — Даси — отличная штука. Я бы его всюду добавляла. С возрастом все больше тянет на солененькое. Сладкое организм уже не воспринимает.

— Это точно. Сладкое еще и на работу мозга влияет, — подхватила я.

— Вот именно! Мысли слипаются, можно в них завязнуть…

Мы вместе отправились на кухню, чтобы поставить пиво в холодильник. На круглом столе, помимо большой кастрюли, доверху наполненной зеленым карри, стояли салат с курицей, ветчина, сыр и сашими из тунца. Я переложила свой салат со стеклянной лапшой на тарелку и поставила его к остальным блюдам. Юса достала из холодильника другое пиво, уже как следует охлажденное, мы сели за стол и, чокнувшись, сделали по глотку.

— Сколько вкусностей… Все сама приготовила?

— Ты что! Все из супермаркета. Ах да, карри и лепешки я купила в индийском ресторанчике. У меня еще много чего заготовлено. Буду доставать постепенно.

Жилье у Юсы было не то чтобы тесное, но и не особенно просторное — обычная квартира в дряхлеющей пятиэтажке. Не считая обеденного стола, уставленного едой, все остальные поверхности, включая полки и стеллажи, были завалены какими-то бумажками, игрушками, книжками с картинками, носками и цветными карандашами. На краю дивана в гостиной высилась груда выстиранного белья. Судя по всему, убираться в доме Юса не любила либо просто не придавала этому значения. Да и с интерьером особо не заморачивалась. Ее жилище больше напоминало мое, чем квартиру Сэнгавы, поэтому я сразу почувствовала себя как дома. По стенам были развешаны детские поделки, рисунки и послания вроде «Мама, я тебя люблю».

— У нас такой бардак, — рассмеялась Юса. — А уж в моем кабинете что творится… Даже