Бригада (1-16) - Александр Белов

— Ну вот и все. — Князь снова стал серьезным. — Меньше слов — больше ясности. Напоследок хочу предупредить — накат на тебя скоро пойдет. Пасет тебя кто-то, а кто — разобрать не могу. Ниточка далеко бежит, аж до самой столицы. Я буду у тебя за спиной. За правым плечом.

— Как ангел-хранитель? — спросил Белов.

Вместо ответа Князь повел в воздухе рукой. Между его пальцами, будто из ниоткуда, возникла простая белая карточка. «Авторитет» протянул карточку Белову: на ней был только номер телефона, и все. Ни имени, ни фамилии, ничего больше.

«Законник» поднялся и твердым уверенным шагом направился к выходу. На пороге он обернулся и сказал:

— Да! Я ведь что приезжал-то? Забери своего клоуна, а то мои ребята его чуть не порешили. Виданное ли дело — самого Князя при всем честном народе раздевать. Помяли немного, но ничего. До свадьбы заживет. Не держи зла.

Он коротко рассмеялся — будто скрипнули несмазанные дверные петли — и пошел к машине. Бойцы авторитета ввели под руки Федора. Он держался за живот, левый глаз заплыл, в бороде запеклись сгустки крови.

При виде Лукина у Белова болезненно сжалось сердце, но он понимал — могло быть и хуже. Видимо, Федор опять сделал что-то не то. Непоседливость натуры чуть было не завела его слишком далеко. Во всем этом предстояло еще разобраться, но последние слова Князя звучали, как извинения.

Бойцы «законника» усадили Федора на стул, один из них потрепал Лукина по плечу.

— Брат, не в обиду?

Федор скривился и прошептал:

— Ладно уж, сам виноват. Спасибо, что не убили.

Боец поискал глазами равного себе и безошибочно обратился к Витьку:

— Брат, у вас на дереве — кукушка. Мы ее снимем, но ты тоже не зевай.

Они вместе со Злобиным вышли на крыльцо, парень ткнул пальцем в сторону раскидистого дуба.

— Сечешь?

Между густых ветвей мелькнул солнечный зайчик. Витек сжал кулаки, но парень его успокоил.

— Не напрягайся, сделаем. Мусорить не будем. А за этим, — он показал на Федора, — присматривай. Какой-то он… блаженный.

Многолитровые двигатели ровно зарокотали. Князь и его свита сели в черные джипы и уехали.

Белов стоял и думал о новом союзнике. Но еще больше его беспокоило предупреждение Князя — о тайном и могущественном враге.

Злобин мерил шагами крыльцо, ругаясь на себя за то, что он опять — уже дважды за этот день! — лопухнулся, не заметив скрытого наблюдения за особняком.

Ватсон сбегал в соседнюю комнату за походным чемоданчиком, где хранил медикаменты, и подошел к Федору.

— Горе ты мое! Луковое-лукинское! И как это тебя угораздило?

Федор с трудом раздвинул разбитые губы:

— А долго ли нам? Умеючи-то?

Фотограф дощелкивал третью кассету. Руки приятно дрожали. Еще бы — ему удалось в первый же день снять на пленку, как Белов пожимает руку седоволосому мужчине. Кто этот мужчина, фотограф не знал, но прекрасно понимал, что не тот, с кем позволительно встречаться кандидату в губернаторы. Он нутром чуял — есть компромат! Отличный компромат!

Зная по собственному богатому опыту, что долго в укрытии задерживаться не стоит, он уже хотел слезть с дерева, как вдруг услышал еще один щелчок. Тоже — затвора, но не любимого «Никона».

Папарацци посмотрел вниз. Там, у подножия толстого ствола, стоял типичный браток и улыбался. Улыбка его как бы существовала отдельно от него, как у Чеширского кота, но вот черный глаз «Макарова», не мигая, смотрел фотографу прямо в лоб. И в одноглазом взгляде пистолета не было ни тени доброжелательности.

— Сам слезешь, пока не стал инвалидом, — нараспев спросил парень, — или тебе помочь? Корреспондент был тертый калач, он знал, что постоянное ношение оружия вызывает у людей повышенную нервозность и лишние фразы вроде: «А в чем, собственно, дело?» могут только ухудшить ситуацию. Фотограф, не вступая в пустые пререкания, повесил «Никон» на шею и стал спускаться. Когда до земли оставалось метра два, он немного задержался и бросил незаметный, как ему показалось, взгляд на окрестности. Папарацци прикидывал, успеет ли он спрыгнуть и добежать до ближайших кустов.

Парень будто прочел его мысли. Он расплылся в широкой улыбке — так, что глаза превратились в узкие щелочки.

— Хорошо бегаешь? — спросил браток ласково. — А я и не против. Беги, все равно пуля догонит.

Фотограф еще раз все хорошенько прикинул и пришел к выводу, что лучше не испытывать судьбу.

— И в мыслях не было, — мрачно сказал он, примерился и спрыгнул на землю. — Видишь, стою на месте. — Для убедительности он поднял руки вверх.

Парень одобрительно кивнул. Он весь лучился от счастья, как Мальчиш-Плохиш, только что съевший ящик печенья и бочку варенья. Браток убрал пистолет в карман и подошел к фотографу. Дальнейшее произошло настолько стремительно, что папарацци даже не успел среагировать. Ему показалось, будто нагретый солнцем воздух слегка всколыхнулся, и через мгновение он ощутил сильнейшую боль в паху, самом чувствительном месте у мужчин. Фотограф взвыл от боли, но парень лишь сильнее сжал стальные пальцы — будто закручивал тиски. Папарацци встал на цыпочки и замер, боясь пошевелиться.

— Пожалуйста, очень тебя прошу, покажи мне документы, если есть, конечно, — браток говорил так вежливо, что отказать было невозможно.

Кончиками пальцев папарацци вытащил из нагрудного кармана права и доверенность на «мазду».

— Большое спасибо, — поблагодарил парень и принялся внимательно изучать пластиковую карточку прав. — Ой! — говорил он. — Ой-ой! Ой-ой-ой! Смотри-ка, что здесь написано! Место регистрации — город Москва. А к нам-то тебя каким ветром занесло, дружок?

Еще одно легкое движение пальцев — словно бы он катал в ладони медные шарики — и фотографу захотелось рассказать этому человеку все, поведать самую подробную историю своей жизни, не упустив ни одной мелочи.

— Я… оу-у-у… я… — Но рассказ почему-то не получался. Выходило сбивчиво и путано.

— Ты полез на дерево подглядывать за бабами! — Сделал вид, что догадался, браток. — Ты — извращенец? Любишь мастурбировать на ветке? По-моему, это нехорошо. Как думаешь?

Фотограф кивнул. Из левого глаза выкатилась крупная непрошеная слеза — будто в знак сожаления о нелегкой судьбе извращенца.

— Но ты не бойся, — издевался парень, — я никому об этом не скажу. Мы вообще люди вежливые и радушные. Любим гостей. Особенно — из Москвы… — Он вдруг резко сменил тему — Смотри-ка, какой у тебя красивый фотоаппарат. Наверное, получаются классные снимки?

Папарацци снова кивнул. Да и что ему оставалось делать? Снимки и впрямь получались классные.

— Прошу тебя… — умоляюще сказал парень. — Можно я проявлю твои пленки? Ладно? За свои деньги, ты не