Люболь. Книги 1-4 - Вера Авалиани

– Нет, – возгордился Ангел Софьи, – просто не Клод, а я помогал ей выбрать платье. Ведь оно – символ будущего. Хотелось обойтись без паутины на нем (он намекнул на выбранное Павлом предыдущее свадебное платье Софьи). Надо верить не в приметы, а символы.

И не зря Соня не сняла это небесное платье. К трапу самолета для них был вызван лимузин. Это постаралась стюардесса с рейса. И супругов на нем от имени российской компании в подарок молодоженам был снят номер в шикарном отеле. Так что по описаниям новобрачных сфотографировали в холле. И в комментарии к фото говорилось, что они положили начало новой традиции празднования свадьбы в самолете. И теперь такую услугу будут оказывать всем желающим в той авиакомпании, которая стала первой в мире в этом новом деле.

Но Софье и Клоду было не до интервью! Ведь, наконец, настала первая брачная ночь, хотя она была брачным днем, если судить по времени суток.

Соня с порога скинув туфли и просто вышагнув из платья на пол в одном белье и чулках. Клод замер на середине движения. Лукаво улыбнувшись, Софии посоветовала ему дождаться одетым возвращения боя с оставшейся пирамидой чемоданов на тележке.

А сама она вошла в ароматный мир розовато мрамора, ковровых полотенец, белых зефирных пуфов с резными изогнутыми ножками. Оглядевшись, Соня влезла в высокую ванну на львиных лапах и, стоя на коленях лицом к крану пустила воду, тут же подставив под широкую и плоскую струю воды грудь и подмышки. Она верно рассчитала, что Клод не пойдет распаковывать багаж.

В коридоре раздался грохот. Так и есть – он велел бою просто скинуть все с тележки в прихожей. И помог ему сделать это одним махом. Соня замерла, вспоминая, могло ли что-то разбиться в сумках при таком способе разгрузки. Но потом перестала мыслить логически, и уже было собиралась лечь в воду, когда Клод боком протиснулся в дверь – видно шире она не открывалась, бросил уже расстегнутую рубашку на пуф и, присев на край ванны стал стягивать штаны от костюма. Но когда он собирался снять носки, то увидел ту картинку, которая не позволила ему тратить время на такие глупости: Софии, изгибаясь в спине пыталась ороситься без душа. От ее ухищрений сужающийся переход в районе талии от двух полукружий к спине, где был шрам, напоминающий корявую розу, двигался так изощренно: гибко, плавно, провокационно, что Клод оказался в ванне в носках. Вода была пока только на дне. Без всяких ласк и поцелуев он приподнял на ладонях этот разломанный персик и рывком вошел в соню. Она дернулась и попыталась обернуться. Тогда Клод зарылся ей лицом в волосы, пахнущие дикой смесью пота и духов «Ангел и демон» и стал губами целовать и покусывать зубами шею сквозь волосы, одновременно полностью входя и выходя из влагалища задубевшим от страсти членом.

Ангелы отвернулись и даже решили отлететь подальше.

– Тут им не до разговоров, – с ностальгической грустью сказал бывших плейбой – Ангел Софьи.

Ангел Клода скептически покачал головой:

– Твоя найдет на что обидеться. Впрочем, самый надежный способ отключить мозги, включая зону речи, это половой акт.

Ангел Софьи посмотрел на собеседника:

– Человеческие психологи решили считать любовью «незаменимость сексуального объекта».

– Что ж, в случае наших подопечных, которые раньше воспринимали акт с другими, как тяжкую повинность, это точно – правда.

– Ну, мне кажется любовь, это когда душа на время покидает тело и кувыркается в воздухе, а потом возвращается в него. Не все люди знают, что нет никакой сексуальной энергии. Есть одна энергия, движущаяся по позвоночнику. Но если использовать ее внизу, сразу на той чакре, которая уведет ее в гениталии, то это не любовь. А вот когда энергия от копчика поднимется нерастраченная до головы, оттуда вылетит из нее в Космос, вернется освященной, озаренная светом звезд в голову, спускается до чакры, отвечающей за совокупление, тогда слияние тел и душ – уже ни что иное, как любовь. От этого и пощипывающих искорок в крови или пузырьков шампанского.

– Как же ты Ангелом-то стал с такими знаниями.

– Часто закреплял их со студентками.

Оба ангела рассмеялись.

А Клод все нагнетал своим поршнем страсть Софьи, звуки плещущей воды и особого хлюпания внутри влагалища создавали странную музыку секса. Вообще всякое слияние в воде похоже на какой-то языческий обряд. Клод просто пронзал ее всю. И по прежнему его руки словно вплывали, вбирались в кожу, а не просто скользили по поверхности.

– Я сейчас умру, если не кончу, – сквозь зубы прошептал Клод, поскольку Соня все еще не сжимала и сжимала в тугом влагалище естество Клода.

– Умри, – разрешила она. – И Клод извергся в нее.

И почувствовал себя виноватым.

– Прости, я не мог, все рвалось внутрь тебя.

Соня, наконец перевернулась на спину на другой стороне ванны от Клода. И ленивой, размякшей рукой тщетно пыталась снять крышку с пены для ванны. Клод отобрал у нее бутылек.

– Твой запах лучше любой лаванды. Я против чего-то, кроме тебя.

– Да уж, в самолете мы пробыли долго, еще дольше на свадьбе. Так что запах никакой лавандой не перебить.

– Помнишь, как у Шекспира «Тело милой пахнет телом.

– А милого? Не снятыми носками?

И оба они чуть не утонули от смеха в переливающейся через край ванной.

– Мы намочили львиные лапы.

– Откуда им взяться?

– Они отросли у ванной, – поддразнила Соня ставшего еще более красивым с морыми волосами Клода. – Я сейчас нырну пол воду, а ты сфотографируй свою голову вместе с ванной и бы будешь выглядеть на невольном коллаже, как водяной лев.

По моему, есть только морские кортики. улыбнулся Клод.

А ты – единственный такой дев. – Лицо Сони стало серьезным. Ты такой…царь. Правда, у меня сердце замирает от страха, что у тебя когда-нибудь может появиться другая! –

Лицо Сони стало по – настоящему горестным, – Как вспомню…

Клод понял, что настало время прервать воспоминания физически. Вылез из ванны, вытащил Софии, завернул ее в огромное ковровое полотенце и понес в спальню.

Давай мы поклянемся – умрем оба, если один изменит. Предложил Клод не то всерьез, не то в шутку.

– А давай, – глядя ему в глаза из глубины разноцветного полотенца, ответила Соня.

И они, распростершись на кровати в сеульском отеле, сцепили руки замком и поклялись в том, что умрут оба, если кто-то один полюбит другого. И им не было страшно. Потому что если даже Ангелы нашли им обоим единственный возможный вариант из семи миллиардов людей, то опасности умереть таким