Птица-лира - Сесилия Ахерн

Вспыхнул свет – не все огни, только освещавшие клетку прожектора. Лора не сводила глаз с экрана. Она узнала кадры из «Близнецов Тулин», документального фильма Бо. Вид с птичьего полета на горы Гуган-Барры, ветряки, овечьи фермы. Ее гора, родной дом. Верхушки деревьев. На миг она прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Как будто и правда перенеслась домой. Утренние прогулки, походы за травами и ягодами, дальние пути, земля пружинит под ногами, манят новые тропы. Звук шагов по мягкой земле, капли дождя падают на листья, все четыре времени года сменяются перед глазами. Птицы – их сердитые и радостные вскрики, возня, гнездование, поиски пищи. В отдалении – гул тракторов, вой бензопилы, автомобили.

Коттедж. Дом, где она жила. Вода кипит над огнем, поленья потрескивают зимним вечером, когда после трех темнеет и уже нельзя выйти в лес. Жарится лук, запах наполняет комнату, ее собственный лук, с огорода. Будит поутру крик петуха, обе курочки уже снесли по яйцу, скорлупа разбивается о край сковороды, шипит на раскаленном металле белок, а вот коза – ее пора доить. Мирные звуки сменились завыванием бурной ночи, когда ветер чуть не срывает крышу. А это что? Похрапывает Мосси, хлопают крыльями совы, летучие мыши.

Глубже в прошлое – дом мамы и Гаги. На экране – комната, где они работали. Крутится пластинка, джаз, стрекочет швейная машинка, горячий уют шипит паром, ножницы режут ткань, падают со звоном на другие инструменты.

Фотография мамы и Гаги. Звон стаканов, смех двух женщин, обожавших друг друга. Им было хорошо вместе, им больше никто не был нужен, мать и дочь, сердце к сердцу.

Бывшая бойня, переделанная под студию. Первое выступление. Джек жует резинку, слепящий свет, камера, аплодисменты. Отсчет времени, переговоры по рации, та ужасная пьяная ночь. Фотографии в газете. Вспышки, обидные выкрики, нападки, та девушка в туалете, которая не захотела помочь, которая делала селфи, цокот каблуков по кафелю, хлопают двери, сливается вода из бачка, ревет фен для рук. Разбивается стекло, снова вспышки, орут репортеры, все выкликают ее имя, лица расплываются, расплываются звуки. Дурнота, голова низко свисает над унитазом, все звуки отдаются эхом, звуки рвоты. Ты как? Смятение… помогите, помогите… никто не хочет помочь.

И шум города. Слишком много звуков в Дублине, она не поспевает за всем, что атакует ее слух. Сирены «скорой помощи» и полиции, кофемашины, банкоматы, звонки мобильных, писк эсэмэсок, кассовые аппараты, видеоигры, шипение автобусных тормозов – все эти звуки в новинку для нее.

Полицейский участок, фотография Лоры, пытающейся закрыть лицо.

– Вы в порядке? – голос доброй женщины-полицейского.

И вдруг видео закончилось, и Лора увидела на экране себя сейчас – женщину-птицу, чей костюм переливается в свете прожекторов. Полный приключений путь привел ее – сюда.

Каким же звуком завершится это путешествие? Что прозвучит сейчас? Она умолкла.

Столько труда вложил Бенуа в эту работу, а она забыла крылья, она же должна была раскрыть крылья. Второпях она дернула шнур, и крылья распахнулись. Раскрылись широко, такие мощные, что чуть не сорвали ее с качелей.

Зрители охнули. Лора посмотрела на них – они присматривались к ней.

Ее путешествие еще не завершено. Она подумала о Соломоне. Как он смущенно откашливается. Как вздыхает, как стонет удовлетворенно, как перебирает гитарные струны. Счастье, настигшее в этот день их обоих. Волшебная мелодия, которую его мать исполняет на арфе. Волны, плещущие возле дома его родителей. Чайки. И когда они вдвоем и больше никого. Никто им больше не нужен, ничто не нужно. Нет, это не конец пути. Только начало.

Она подумала о Рейчел и ее маленьком сыне Бреннане и вдруг услышала его крик. Наверное, его принесли в зал, Рейчел и Сюзи смутятся оттого, что малыш закричал, нарушил тишину во время ее выступления. Но никто и глазом не повел. Все улыбались, многие утирали глаза. Ей понравился этот младенческий крик, он не был печален, она могла бы слушать его целый день, и под этот крик Лора принялась раскачиваться на качелях, ее крылья теперь полностью раскрылись.

На взлете она заглянула за кулисы и увидела тех, кто привел ее сюда.

Бо плакала.

Соломон глядел на нее – счастливый, улыбка до ушей, глаза сияют.

Всхлипывала Бьянка.

Даже Рейчел боролась со слезами. А Бреннан сладко спал на руках у Сюзи, и Лора поняла, что это не он кричал, это – она сама. Как же она не догадалась?

Клетка медленно опускалась на сцену. Лора оставалась на качелях, пока дно клетки не коснулось мягко пола. Зрители снова замерли, глядя, как она сходит с качелей. Помедлила в нерешительности: две минуты еще не истекли. Осталось пять секунд. Они отсчитывались на экране, висевшем теперь у нее над головой. На счет «один» дверь клетки автоматически открылась.

Мастерский штрих Бенуа. Она улыбнулась, благодарная.

Лора и Алан стояли посреди сцены «Поиска звезд», Джек встал между ними, но Лора дотянулась и взяла Алана за руку. Ладонь его была влажной, на другой руке сидела верная Мейбл, прикрывая ручками глаза в ожидании приговора.

За спиной у них в темноте стояли остальные финалисты, над ними свет померк, когда Джек объявил, что они проиграли по итогам зрительского голосования. Элис свирепо насупилась. Двенадцатилетняя гимнастка уже поцапалась за кулисами с разочарованными родителями. И теперь осталось только выбрать между Аланом и Лорой.

Напряжение в зале росло, но Лора купалась в безмятежном покое. Она победила. Она достигла всего, о чем мечтала, и сверх того. Действительно взлетела в свою новую жизнь. Достигла новых высот. Она свободна, ее жизнь переменилась, ее ждут приключения. Двадцать шесть лет она скрывалась от мира, а теперь открыта всему.

Джек Старр разорвал золотой конверт. Пот проступил у него на лбу и верхней губе.

– И победителем «Поиска звезд» становятся… АЛАН И МЕЙБЛ!

Лора улыбнулась. Дверь ее клетки распахнута. Она свободна.

Лора сидела на балконе в одной из футболок Соломона. Длинные ноги вытянуты, ступни скрещены на ограждении, в руках – чашка зеленого чая. Прикрыв глаза, она подставляла лицо утреннему солнцу. Соломон лениво наблюдал за ней с дивана, обняв гитару и слегка перебирая струны, потихоньку сочиняя новую песню, проборматывая слова, пробуя так и эдак пригнать их друг к другу. При Бо он не мог сочинять, ему нужно было остаться в одиночестве, ее он стеснялся, но рядом с Лорой ему хорошо и спокойно. Она слушает, время от времени вторит звуку струн. Тогда он умолкает, прислушиваясь к ней: Лора сделала несколько попыток, пока не стало получаться идеально. Так он совершенствует свою песню, а она – свою. Улыбаясь, Соломон покачал головой: как все это удивительно, как прекрасно!