Чужие. Геноцид. Чужая жатва - Роберт Шекли

Изображение капитана Хобана прыгало на экране, но его голос доносился отчетливо:

– Доктор Мяковски, через радиационный пояс этой планеты лучше прорваться на большой скорости.

– А что, вы думаете, я сейчас делаю? – проворчал Стэн. – Достопримечательности осматриваю?

– С вами все в порядке, доктор? – спросил капитан. – Вы неважно выглядите.

– Я прекрасно себя чувствую, – ответил Стэн, сжав зубы. Черные пятна прыгали у него перед глазами, и он изо всех сил старался не потерять сознание. Грудь пронизывала знакомая боль. Когда он пытался поднимать нос аппарата, ремни безопасности впивались в плечи. Атмосфера то темнела, то светлела, пока они пробивались через слой облаков. Наконец, на экране засветились янтарные точки, обозначавшие посадочную полосу.

– Нам осталось совсем немного. Все идет хорошо, Стэн, – сказал Гилл.

Стэн заставил себя сосредоточиться, хотя не был уверен, что не потеряет сознание. Наконец они подготовили аппарат к посадке, и перегрузки уменьшились.

Когда они спустились ближе к поверхности, видимость заметно улучшилась. Стэн смог различить валуны размером с дом. Быстро приближалось широкое устье пересохшей реки, и они решили, что это удобное место для посадки.

Доктор отрегулировал триммеры[30] и начал приземление. Посадочный модуль задрал нос, но потом снова выпрямился. Порывы ветра прибивали его к поверхности. Как только они коснулись земли, раздался треск. Потом наступил опасный момент – аппарат подбросило в воздух, но затем судно снова тяжело опустилось и на этот раз замерло.

– Добро пожаловать на R-32. Планета не выглядит впечатляюще, но зато она сделает нас богатыми, – сказала Джулия, оглядевшись по сторонам.

– Или мертвыми, – проворчал про себя Стэн.

Вернувшись в командный отсек «Доломита», капитан Хобан наблюдал, как посадочный модуль исчез с экрана. Он чувствовал себя опустошенным и беспомощным. Ему нечего было делать. Мрачные мысли овладели его сознанием.

Капитан продолжил думать о самоубийстве, и эти мысли его совсем не удивляли: странным ему казалось, что он не размышлял об этом в тяжелые дни судебного разбирательства.

Хобан покачал головой. В те времена что-то поддерживало его дух и веру в хороший исход. Он знал, что все будет хорошо. Именно тогда Стэн и появился в Джерси, сделав свое предложение, и Томас Хобан снова оказался в космосе. Но у него было плохое предчувствие. И то, что Норберт растерзал двух волонтеров, еще больше ухудшило его настроение. Он подозревал, что впереди их ждет много смертей – возможно, и его собственная уже кружила рядом. Может, ему и вовсе не придется кончать жизнь самоубийством.

С другой стороны, он может покончить со всем сейчас. Гилл в состоянии управлять кораблем. А Стэн и Джулия не так уж нуждаются в его помощи.

Где-то в глубине души Хобан понимал, что сходит с ума. Он обладал сильным характером, и причин, чтобы жить, у него было немало. Ему не за что было стыдиться, но все же стыд всплывал из глубин его разума, напоминая механический процесс, которым он не в силах управлять.

Капитана терзали мысли о том, что его выгнали с собственного корабля. Он сгорал от стыда, вспоминая, как судья объявил его лицензию недействительной. Это было так ужасно и так несправедливо. Возможно, теперь у него нет надежды на восстановление в правах. Он позволил Стэну уговорить себя и пустился в эту сумасшедшую авантюру, не подумав о последствиях. Когда он вернется на Землю – если вернется, – судьи могут не пощадить его. Возможно, он уже зашел слишком далеко.

Томас Хобан погрузился в раздумья, и его напугал резкий стук в дверь его каюты. Теперь, когда модуль приземлился, он надеялся на несколько минут уединения. К тому же ему еще было нужно внести несколько записей в журнал.

– Кто там? – спросил он.

– Член экипажа Барсук, сэр.

Хобан вздохнул. Он до сих пор не знал, почему не оставил Барсука в тюрьме, когда у него была такая возможность. Наконец он вспомнил, где видел его. Барсук был членом экипажа «Доломита», потерпевшего аварию, и, следовательно, был свидетелем его позора.

Черт! Черт! Черт!

Капитану не нравился этот человек. Он был хитрым и ненадежным, хотя стоило признать, что в прошлом Барсук не был причиной каких-либо проблем. Хобан никогда не имел дела с такими людьми, как Барсук. Просмотрев личные дела членов экипажа, составленные другими капитанами, Хобан узнал, что Рыжий не соблюдал субординацию и доставлял много хлопот. Никаких обвинений против него не выдвигалось, но в целом характеристика была отрицательной.

– Входите, член экипажа Барсук. Чего вы хотите?

– У меня есть последняя сводка, касающаяся космических обломков, сэр.

– Но почему вы просто не положили ее на компьютер, как это делаете обычно?

– Я думал, что вы захотите ознакомиться с ней первым, сэр.

– Почему? В ней есть что-то необычное?

– Мне кажется, да. Новые радиолокационные изображения показывают, что на орбите находится не только космический мусор. Я уверен, что неподалеку от нас – обломки кораблекрушения.

– Обломки? Вы уверены?

– Нет, не совсем. Отсюда не очень хорошо видно. Заметны только какие-то гладкие металлические детали. Они напоминают грузовой корабль или то, что от него осталось.

Хобан взял из его рук распечатку изображения, снятую с экрана радиолокатора, и положил на свой стол. Он изучил ее под инфракрасным светом, а потом жирно обвел карандашом интересующую его область:

– Вы имеете в виду этот участок?

– Да, сэр.

Хобан более внимательно изучил показания приборов. Он должен был признать, что у Барсука наметанный глаз. Это очень напоминало обломки космического корабля, парящие по орбите вокруг R-32 вместе с осколками астероидов.

Возможно, решил капитан, это и есть тот корабль, который ищет доктор Мяковски. Он решил все тщательно изучить и сообщить эту информацию Стэну, когда тот вернется.

– Нам надо все проверить, – сказал он. – Барсук, я хочу, чтобы вы взяли одного из ваших людей, экипировались и исследовали место кораблекрушения. Постарайтесь найти бортовой самописец.

– Есть, сэр.

– И не обсуждайте это с другими членами экипажа. Возможно, авария произошла очень давно, и не надо обнадеживать людей по пустякам.

– Так точно. Не стоит беспокоить команду по такому поводу.

Хобан кивнул, но ему не нравилось, что приходится соглашаться с Рыжим. Ему казалось более естественным делать противоположное тому, что говорит Барсук, но капитан решил, что это будет несправедливо: наверняка все, что рассказывают про Барсука – только сплетни. Против него не выдвинуто ни одного обвинения. К тому же волонтер принял правильное решение, немедленно сообщив капитану об обломках.