Ничего не говори. Северная Ирландия: Смута, закулисье, «голоса из могил» - Патрик Радден Киф

Адамс много раз отмечал, что власти хотят бросить его в тюрьму. С 2011 года он являлся членом законодательного органа Республики Ирландия, а потому располагал определенными привилегиями. Полиция заранее связалась с ним через адвокатов и попросила его приехать в отделение Полицейской службы Северной Ирландии в Антриме. Адамс сразу же начал действовать и заручился обещанием арестовать его внутри участка. В то время он был, что называется, заслуженным профессором нужного руководству политического курса и хотел исключить любую возможность задержания его за пределами полиции, на парковке под хихиканье заранее собравшихся фотографов, которые не упустят случая сделать его фото в наручниках. В среду вечером, 30 апреля, сразу после восьми часов, Адамс проскользнул в здание полиции. У него забрали ремень, часы и галстук и сопроводили в кабинет, где два офицера, мужчина и женщина, начали задавать ему вопросы.

Понимая, что Адамса и раньше часто спрашивали о судьбе исчезнувших, можно предположить, что он был готов к ответам и отточил тактику защиты. Однако в прежних ситуациях ему не приходилось отвечать по принуждению. Если его спрашивали об устных историях Брендана Хьюза и Долорс Прайс, он обычно уверенно повторял, что они обиженные противники мирного процесса и их заявления не стоит принимать всерьез. Говоря об обидах Хьюза и Прайс, он едва ли был неправ. Прайс сама как-то раз признавалась, что дала интервью Бостонскому колледжу, «чтобы свести счеты». Но Адамс, казалось, никогда не думал о том, что Хьюз и Прайс независимо друг о друга выступят со своими историями о нем, причем такими сходными и совпадающими в деталях.

Да, они обижались на Адамса, и да, их мучили демоны, и да, им было горько, и да, возможно, они именно поэтому записали свои обвинения на пленку. Так писал Имон МакКанн в газете «Айриш таймс». Он продолжал: «Но он явно не предполагал, что эти чувства приведут их к страшной лжи, направленной на его дискредитацию. Похоже, что они нарушили кодекс тайны ИРА, потому что хотели отплатить Адамсу и его близким соратникам за принятую теми стратегию». Далее МакКанн заключал, что «их действиями управляло не желание солгать, а стремление рассказать правду». Сама Прайс говорила: «Я очень сильно хотела поставить Адамса на место и напомнить ему, где он был».

На конкретный вопрос об исчезнувших Адамс имел склонность не отвечать, притворяясь, что ничего не знает. Это весьма плохо согласовывалось с той ролью, которую он играл в Белфасте на заре Смуты. Адамс признавал: «Джо Лински был моим соседом. Жил через улицу». Однако память сразу же отказывала ему, как только он слышал вопросы о внезапном исчезновении Лински. Адамс говорил «Айриш ньюс», что «за последние 40 лет ходило множество слухов», будто Лински видели в Бирмингеме, в Манчестере, в Австралии. Откуда Адамсу знать, не убила ли его ИРА и не закопала ли в неизвестной могиле?

Когда занимающийся расследованием белфастский журналист Дарра МакИнтайр задал ему вопрос о Шеймусе Райте и Кевине МакКи – осведомителях, исчезнувших после операции с прачечной, – Адамс настаивал, что тоже ничего не знал о решении ИРА убить их. Однако МакИнтайр указывал, что в своих собственных воспоминаниях Адамс с восторгом писал о раскрытии ИРА тайны «Надежной прачечной». А как, интересно, он мог знать об этом, не ведая, что Провос начала операцию, только когда Райт и МакКи признались в том, что они двойные агенты? Адамс не мог дать убедительного ответа. МакИнтайр давил:

– И вам никогда не была интересна судьба этих двух людей?

– Я понял много лет назад, – ответил Адамс, – что если ты не спрашиваешь, то никто тебе и не скажет.

И в давнем прошлом, возможно, даже в детстве Адамс отлично владел искусством упрямого отрицания. В 2009 году женщина по имени Айне Тиррелл, которая была племянницей Адамса и дочерью его брата Лиама, услышала в новостной программе, что отец изнасиловал ее в детстве и продолжал это делать еще почти десять лет, начиная с того момента, когда ей исполнилось четыре года. В интервью этой программе Джерри Адамс признал, что знал об обвинениях Айне (и верил им) в течение 22 лет. Однако он никогда не обращался в полицию. В действительности Лиам Адамс был активным членом Шинн Фейн, одним из специалистов по работе с молодыми людьми. Он в конечном итоге получил работу консультанта местных подростков в молодежном центре в избирательном округе Джерри в Белфасте. Джерри впоследствии утверждал, что пытался убедить Лиама, что это, возможно, не самое лучшее место для него. К тому времени, как ему удалось это сделать, Лиам проработал в центре уже больше года.

Пытаясь ускользнуть от обвинений в том, что он долгое время знал о том, какое чудовище его брат, Адамс предложил собственную версию случившегося: их отец Джерри-старший был тоже монстром, который «эмоционально, физически и сексуально» издевался над членами семьи. Адамс сказал, что сам он насилию не подвергался и точно не знает, кто из девяти его братьев и сестер являлся жертвой. Кроме того, он настаивал, что не знал о насилии до того, как стал взрослым. Адамс заявил, что в ирландской жизни существовала «культура укрывательства» последствий сексуальных домогательств. И, по его словам, он сейчас признается в этом, чтобы помочь «другим семьям, оказавшимся в такой ситуации».

С одной стороны, это был потрясающий поворот в деле, позволяющий понять, как Адамс стал таким: это был человек, который рос в мире секретов и который развил в себе быстрые, лишенные сантиментов рефлексы, направленные на выживание. В то же время некоторые обозреватели обнаружили в этом дисгармоничном заявлении ловкую руку специалистов по связям с общественностью. Айне Тиррелл позже под присягой говорила, что ее дядя, которого она называла «Борода»[100], убедил ее не обнародовать этот факт и сделал все, что было в его силах, чтобы удержать Лиама от признания. Выступив с рассказом о своем детстве и юношестве в доме, где царило насилие, Адамс запоздало нарушил кодекс молчания, который и позволял процветать этому насилию. Но к чему сейчас было говорить об отце, через некоторое время после разоблачения брата? Один политический журналист в Белфасте заметил: «Он, должно быть, знал, куда могут потянуться ниточки от истории Лиама, и послушался своих советчиков по связям с прессой». Адамс обладал непревзойденной хваткой в отношении средств массовой информации. Новая история «обеспечивала интерес, придавала новый виток новостной кампании», возможно даже, «привлекала симпатию к Адамсу».

Когда Адамса спрашивали об исчезнувших людях, он всегда равнодушно отрицал, что знает что-то о принятии решений в рамках этой вызывающей споры тактики. Но решение все же было: даже в давние кровавые времена конца 1972 года Провос являлась четко организованной иерархической организацией, в которой отдельный человек не мог заниматься казнями людей, а еще менее вероятно, похищать их без одобрения со стороны руководства. Тела не случайно хоронили в безымянных могилах. Это была политика. Долорс рассказывала Эду Молони, что решение о похищении кого-либо принималось Белфастской бригадой. Руководство бригады садилось за стол и долго обсуждало такие вопросы. А Джерри Адамс был бригадным генералом.