Венецианская птица. Королек. Секреты Рейнбердов - Виктор Каннинг

– Скажете, если еще захотите. – Сосед завинтил колпачок. От улыбки у него вокруг глаз собрались морщинки. – Мы только доставка. Не исполнители.

– Я понял. Полиция помогала?

Водитель ответил:

– Вас проследили до Тонтона. Вся полиция графства сотрудничала и ненавидела каждую минуту. Вы же их знаете. Ребята корректные, но не любят, когда им выкручивают руки. Мы подключились в Тонтоне. Говорят, вы замешаны с Гаррисоном.

– Возможно.

Его коллеги. Им известны правила, оттенки, отвращение, которое перерастает в холодное бесчувственное согласие, а главное – они убедительно играли роль людей и вели теплый человеческий диалог. К Гримстеру они не испытывали чувств и не проявляли любопытства. Каждый укрывался в коконе от любых слабостей. И сейчас они могли быть исполнителями, а не доставщиками. Им все равно. У Гримстера была отличная репутация; теперь часть ее утрачена – они знали, что он допустил ошибку. Ошибки непростительны. Его холодный план убийства сэра Джона выстудил интуицию. Сэр Джон жаждал смерти не больше, чем Гримстер. А эти двое готовы сочувствовать, не испытывая никаких чувств.

Словно в ответ на его мысли, водитель сказал:

– Систему не победить. Даже если начать с верхушки.

Сосед Гримстера, словно не слыша, сказал:

– Иногда мне поручали следить за Гаррисоном. Черта с два за таким уследишь. Здоровенный, а способен двигаться, как тень, если захочет. Одних способностей мало. Нужен талант. У него был.

– Но везение закончилось, – вздохнул водитель.

Гримстер промолчал. Ему доводилось слышать эпитафии и похуже, причем насквозь фальшивые. Эта была почти правдива.

Они ехали через ночь; снова пошел дождь – седьмой день подряд. Река будет высокой. Без жалости к себе, даже без озабоченности, Гримстер подумал, что больше ему не рыбачить, не использовать Королевский Соверен ни в этой стране, ни в другой, не держать в руках удочку, не чувствовать и не слышать, как стремительно уходит леска, когда рыба бросается по течению… не видеть стойку сеттера и вспорхнувшую стайку куропаток… Ну, раз так, пусть так. Но сэр Джон все равно уйдет первым. Никаких доказательств не нужно. Достаточно холодной веры. Все ошибаются, ошибся и он.

Водитель включил радио. Джули Феликс пела «Судью Джеффериса». Чувствительное кантри разлилось по машине. «Судья Джефферис был злобный человек». Все люди злые. Серые насквозь. Он собирается убить сэра Джона.

Въехали в Саут-Молтон; потянулась серая главная улица с серыми в свете фар домами за завесой дождя. По радио Джули Феликс начала «Космическую девушку» – водитель отбивал такт пальцами на руле. «Сказали мне, что нужен будет бластер и ледяное ружье…» Слова напомнили о Диллинге. Новые технологии, новое оружие… Из-за Диллинга, через Лили, Гримстер оказался здесь и собирается убить сэра Джона, потому что ни один шаг не делается в вакууме… цепь последствий от ямы два фута глубиной.

– Коппельстоун еще в Хай-Грейндже? – спросил Гримстер.

– Да, – ответил его сосед.

Коппельстоун стоял на верхней ступеньке лестницы рядом с Крэнстоном, когда подъехала машина; оба стояли спокойно, лампа над дверью отбрасывала короткие тени.

Конвоиры вывели Гримстера из машины; дождь брызгал в лицо, пока они не оказались под навесом у двери.

– Добрый вечер, Джонни, – ласково сказал Коппельстоун, попахивая выпивкой, и забрал чемоданчик.

Крэнстон обратился к «полицейским»:

– Там для вас пища и вещи. Но сначала осмотрите машину. Все, что в ней есть, отнесите в мой кабинет. – Он посмотрел на Гримстера, тронул повязку и с неожиданной печалью произнес: – Ну и дурак ты, Джонни.

Двое сопровождающих пошли к машине, а Гримстера повели внутрь. Дежурный за столом по-птичьи вскинул голову и снова уставился в журнал. Коппельстоун обыскал Гримстера, отобрал весь немудреный скарб и стянул с пальца перстень с зарянкой.

– Приказ сэра Джона, – улыбнулся он. – Наверное, боится, что вы нас загипнотизируете.

Они прошли через холл и вниз по ступенькам – там располагались подвал и тир. Гримстер знал, куда его ведут. В дальнем конце тира была маленькая комнатка, которую называли «карцер», используемая нечасто, но совершенно надежная. Шаги по плиткам пола отдавались гулким эхом. Крэнстон отпер стальную дверь и вошел первым. По углам горели четыре зарешеченные лампы. Стены без окон были сложены из больших гранитных блоков. В трех футах от входа стальная решетка перегораживала комнату от пола до потолка. Крэнстон отпер стальную дверь в решетке, и Гримстер вошел. Внутри были стул, стол, двухъярусная кровать, с ночным горшком под ней, и узкая деревянная полка вдоль задней стены с четырьмя-пятью книжками. На столе стояли стакан, бутылка бренди, настольная лампа и коробка сигар. Показав на них, Гримстер спросил:

– Привет от руководства?

Коппельстоун кивнул. На лице Крэнстона мелькнуло смущение, но он тут же опустил голову, запирая дверь решетки. Вот почему Крэнстон управлял в Хай-Грейндже. Снаружи он не годился – слишком легко его охватывали печаль и смущение.

Отдав Коппельстоуну связку ключей, Крэнстон молча ушел, оставив дверь в тир широко открытой. Коппельстоун уселся на маленький табурет. Гримстер, стоя у стола, поднял бутылку бренди, налил себе и сел на койку, согревая стакан в скованных руках.

– Когда придет сэр Джон?

– Завтра. В обычное время. – Коппельстоун положил чемоданчик Гримстера на колени и открыл, едва заглянул внутрь и закрыл. – Что случилось с Гаррисоном?

– Он явился, когда я достал чемоданчик Диллинга, и не прислушался к намеку.

– Где бумаги Диллинга?

– Оригиналы у миссис Хэрроуэй. Я отснял их и оставил пленку в кабинете сэра Джона.

– Значит, нам придется заключить контракт с мисс Стивенс?

– Да.

– Благородно… Что же сбило вас с пути? Доказательства или голые гипотезы? Так мучили мысли о Вальде?

– Я просто принял решение. – Гримстер улыбнулся и сделал большой глоток бренди.

Коппельстоун поднялся с чемоданчиком в руках.

– Вы в беде, Джонни. Но все будет сделано прилично, по нашим меркам.

– Когда?

– Завтра. Послезавтра. Я не знаю. Ничего личного. Просто перестановки в Департаменте. Вы знаете, как бывает.

– Разумеется.

В дверях Коппельстоун повернулся:

– Сегодня я впервые за долгое время практически не пил. Вы разочаровали меня, Джонни. – Он вышел и запер за собой дверь.

Гримстер допил бренди и завалился на койку. Через полчаса он спал.

В семь утра двое «полицейских», уже в штатском, принесли воду и умывальные принадлежности. Через полчаса они пришли забрать умывальные принадлежности. Старший сказал:

– Поразительно, что можно сделать со скованными руками.