Венецианская птица. Королек. Секреты Рейнбердов - Виктор Каннинг

Лили закурила, расслабилась и отпила «Гран-Марнье». Да вот, например, она знает, как что выбирать и заказывать. Названия, которые совсем недавно ничего ей не говорили. «Гран-Марнье», «Куантро», «Драмбюи», белое вино – к рыбе, красное – к мясу, «соле бон фам», «торнедо Россини»… Завтра, решила Лили, нужно пойти и побаловать себя, потратить немного авансом и купить самый большой флакон «Джой» Жана Пату. А почему нет? Она здесь с Джонни. И всегда будет с Джонни. Лили закрыла глаза и почувствовала, как тело сжимается от желания.

Ночное небо затянуло тучами. Решетка в воротах парка коротко громыхнула под колесами машины. Ночью невозможно полностью отгородить земли парка, потому что через него проходит общественная дорога. По пологому склону Гримстер поднялся до перекрестка на вершине холма, миновал поворот налево, ведущий к плато над загоном львов, проехал еще двести ярдов и припарковался в траве под купой деревьев. Выключив огни, Гримстер закурил. То и дело его освещали фары проезжавших мимо машин. Времени было полно. Гримстер ждал, пока движение прекратится. Его машина не привлечет внимания. Любой решит, что там прячется влюбленная парочка. Потребуется не больше часа с момента выхода из машины, все спланировано и проверено. Возбуждения Гримстер не чувствовал. Он вообще больше не чувствовал возбуждения – только в постели с Лили. Возбуждения не приносила даже мысль о том, что он собирается перехитрить сэра Джона, а потом убить его. Все это просто восстановление нарушенного равновесия. Он любил Вальду, а сэр Джон ее убил. Возможно, на месте сэра Джона он поступил бы так же. Но это не важно. Равновесие нужно восстановить. Сэр Джон забрал жизнь Вальды, а ее жизнь – единственное во всем мире, ради чего Гримстер, представься ему выбор, отдал бы собственную жизнь. Прежде он порой ненавидел сэра Джона, и его грело ожидание мести. Но теперь он не чувствовал ничего. Этого человека необходимо убить, чтобы чаши весов снова уравновесились. Никакой этики, никакой морали. Ему и прежде доводилось убивать. Ему приходилось видеть и делать такое, во что обычный человек просто не поверил бы. Так что Диллинг вполне справедливо не доверял сэру Джону и Коппельстоуну. То, что Департамент будет обманывать и убивать, когда сочтут необходимым сэр Джон и его начальники, раньше Гримстера не беспокоило; не беспокоит и теперь. Система возникла давным-давно, он принял ее, однако решил из нее выйти. Раньше он принял бы обман и убийство Лили; она для него никто. Но ей повезло, именно благодаря ей стала известна правда о смерти Вальды. Этот долг он должен вернуть, прежде чем займется сэром Джоном.

Гримстер взглянул на часы – одиннадцать, – потушил сигарету и вылез из машины, оставив пиджак в салоне. По щеке скользнул ветерок от летучей мыши, пролетевшей низко под деревьями. Он положил рулетку и кусачки в карманы брюк, обмотал веревочную лестницу и проволоку вокруг лопатки и взял сверток под мышку. Затем медленно пошел по пощипанной скотом траве, весь настороже, к дороге в трехстах ярдах впереди. Дорога вела к «Приюту Трусселера» через холм на земле львов. Могучий дуб чернел на фоне светлого ночного неба. Гримстер лег за большим стволом, чтобы видеть дорогу, уходящую вдоль забора к приюту. Через двадцать минут из-за сторожки появился «лендровер» с включенными фарами. Машина шла медленно, луч прожектора метался по ограде. Машина миновала дуб, повернула за угол забора и двинулась вниз по склону. Через несколько минут она вернулась, снова проехала мимо дуба к воротам и исчезла в лесу. Может, она в эту ночь проедет здесь еще раз, может, нет. В любом случае времени у Гримстера предостаточно.

Он поднялся, взял сверток, расслабил плечи, затекшие от лежания; высоко из-за туч донесся шум самолета. Спокойно, но осторожно, ловя любой звук или признак движения, он прошел через дорогу к углу ограды. Пройдя вдоль наружного забора, параллельно дороге, сотню ярдов, Гримстер остановился. За двумя заборами, на вершине холма, стоял еще один дуб – Гримстер уже выбрал это место, чтобы перебраться через ограду.

Он развернул веревочную лестницу и прикрепил один конец к нижней перекладине высокого забора. Привязав к другому концу саперную лопатку, бросил ее через верхнюю перекладину. Лопатка упала на землю в нескольких футах за оградой. Гримстер подтянул проволокой с крючком свободный конец лестницы к себе и за несколько секунд накрепко привязал к ограде – когда он полезет наверх, он не перетянет дальний конец лестницы через забор.

Гримстер вскарабкался по лестнице, перевалил через верх ограды и нащупал веревочные ступени. Спустившись до половины, спрыгнул на землю. Приземлившись, замер. Вдалеке раздался крик то ли зверя, то ли птицы. Фары машины, въезжающей на холм, пальцем ткнулись в темное небо. Гримстер отвязал лопатку от лестницы.

Преодолеть внутренний забор не составило труда. Гримстер срезал часть колючей проволоки поверху, наполовину перелез, наполовину перепрыгнул ограду с лопаткой в руке и быстро юркнул под защиту большого дуба. Звезды отразились в луже слева от него.

Глаза давно привыкли к ночной тьме; дорога, еще недавно загруженная машинами туристов, бледно-серой змеей огибала подножие холма с песчаной ямой. Плотно прижавшись к коре дуба, Гримстер почувствовал кислый животный запах и понял, что львы привыкли точить здесь когти. Несколько месяцев назад Диллинг, видимо, стоял, прижимаясь к этому самому дереву, и проверял, чтобы вокруг не осталось ночных рабочих. Он держал в руках чемоданчик, довольный сам собой и тайной, которой окутывал свои действия, и наверняка предвкушал насыщенный сексом гипноз Лили – может, и кольцо с зарянкой было у него на руке, и он предположить не мог, что жить ему осталось меньше суток. Que será, será.

Далеко справа остались ворота с крытым дранкой домиком охраны – там дорога переходила из загона гепардов в страну львов. Даже если ночью дежурит охранник, его нечего опасаться – домик не виден за гребнем песчаного холма, где стояли два боярышника. Завтра вновь сотни машин с туристами хлынут через украшенные двумя желтыми львами ворота с электроприводом… и завтра – начало свободы от обязательств перед Лили… Каждый шаг к сэру Джону будет опасным, потому что сэр Джон знает и понимает Гримстера, умеет читать малейшие сигналы и так же полон коварной интуиции, как и сам Гримстер.

Гримстер пересек нижнюю дорогу и, держась под защитой песчаного гребня, двинулся к двум боярышникам. Они стояли в тридцати дюймах друг от друга – на этом основании рассудительный Диллинг построил равносторонний треугольник, в вершине которого и покоился чемоданчик.

На песчаной почве местами пробивалась трава. Гримстер достал рулетку и очертил большим пальцем большую дугу вокруг восточного боярышника радиусом тридцать дюймов. Затем повторил процедуру с западным боярышником. Там, где две дуги пересеклись, он воткнул лопатку.

Он немного постоял – тень среди теней, – прислушиваясь. Потом начал копать, встав на колени, чтобы уменьшить силуэт, и отбрасывая песок вниз по склону. Через два фута лопатка ткнулась в край чемоданчика. Гримстер бросил лопатку и расчистил песок руками.

Когда Гримстер поднялся с чемоданчиком в руках, в ночном вольере на дальнем конце загона кашлянул и рыкнул лев, ему коротко ответил другой. Оставив лопатку у ямы, Гримстер двинулся вниз по склону к дороге, держа чемоданчик под мышкой. Он перешел дорогу, поднялся через папоротник по склону к дубам и дальше – к верхней дороге. До главного забора оставалось ярдов пятьдесят. Высокая тень большого дуба у внутренней ограды чернела на фоне неба с редкими тучами. Завтра найдут лопатку, яму и веревочную лестницу, которую он собирался оставить на месте, и родится легенда. Гримстер улыбнулся, представив, какую рекламу раскрутит благородный герцог… Очереди машин вырастут еще больше, дорогу под песчаным холмом закроют, а величие львов померкнет в глазах публики по сравнению с тайными раскопками.