Похвала праздности. Скептические эссе - Бертран Рассел

и доказательства, понимать, что ни одно мнение не является обязательно верным, и судить о людях по их качествам, а не по созвучию с предубеждениями. Историю следует преподавать не только с точки зрения своей страны, но и с точки зрения иностранцев. Если бы историю в Англии преподавали французы, а во Франции – англичане, между двумя странами не было бы никаких разногласий, потому что каждая понимала бы точку зрения другой. Молодому человеку необходимо научиться понимать, что все вопросы являются открытыми и что за нитью спора нужно следовать, куда бы она ни вела. Потребности практической жизни быстро разрушат это мировоззрение, едва он начнет зарабатывать себе на жизнь; но до этого времени его следует поощрять к тому, чтобы он вкусил радости свободных размышлений.

То же самое и в моральном плане: учить молодежь ортодоксальным верованиям очень вредно. Дело не только в том, что лучшим из учителей приходится лицемерить и, следовательно, подавать дурной нравственный пример. Еще более важен тот факт, что это поощряет нетерпимость и дурные формы стадного инстинкта. Эдмунд Госс в своей книге «Отец и сын» (Father and Son) повествует о том, как, когда он был мальчиком, отец сказал ему, что собирается опять жениться. Он заметил, что отцу отчего-то стыдно, и наконец осмелился спросить с ужасом в голосе: «Отец, она что, педобаптистка?» Он угадал. До того момента все педобаптисты были в его глазах злодеями. Точно так же дети в католических школах считают злодеями протестантов, школьники любой англоговорящей страны верят в порочность атеистов, дети во Франции думают, что немцы дурны, а дети в Германии – наоборот. Когда школа взваливает на себя преподавание мнения, которое невозможно отстоять доводами рассудка (а это делают практически все школы), ей приходится притворяться, что сторонники противоположного мнения – плохие люди, поскольку иначе ей не разжечь страсти, необходимой для отражения атаки разума. И вот ради защиты ортодоксальных верований ребят воспитывают черствыми, нетерпимыми, жестокими и воинственными. Это неизбежно, пока существуют предписанные однозначные мнения о политике, морали и религии.

Наконец, следствием этого морального ущерба, наносимого личности, становится неописуемый ущерб обществу. Повсюду свирепствуют войны и преследования, и повсюду они начинаются именно со школьного обучения. Веллингтон часто говорил, что битва при Ватерлоо была выиграна на спортивных площадках Итона. Правдивей было бы ему сказать, что война против революционной Франции была разожжена в итонских классных комнатах. В наш демократический век Итон потерял свое значение; теперь куда важнее обычные начальная и средняя школа. В каждой стране с помощью размахивания флагом, Дня империи, празднования Четвертого июля, курсов подготовки офицеров и т. д. делается все, чтобы привить мальчишкам вкус убивать, а девочкам – убеждение в том, что нет достойней мужчины, чем тот, кто посвятил себя убийствам. Вся эта система нравственной деградации, которой подвергаются невинные мальчики и девочки, стала бы невозможной, если бы власти предоставляли учителям и ученикам свободу суждений.

Источник всего этого зла – стремление к единообразию. Органы образования не видят в детях, как положено по религиозным заветам, людей с душами, которые необходимо спасти. Они смотрят на них как на материал для грандиозных социальных предприятий: будущие «руки» на фабриках или «штыки» на войне и прочее подобное. Учитель не годится преподавать, если видит в каждом ученике не самоцель, не человека со своими правами и собственной личностью, а просто кусочек головоломки, или солдата в роте, или гражданина в государстве. Благоговение перед человеческой личностью – это источник мудрости во всех общественных вопросах, но в образовании – прежде всего.

Глава XV

Психология и политика

В этом эссе мне бы хотелось обсудить, какого рода влияние психология в скором времени, быть может, начнет оказывать на политику. Я предлагаю поговорить как о возможном положительном влиянии, так и о вероятном отрицательном.

Политические взгляды опираются не на рациональное мышление. Даже в таком техническом вопросе, как возвращение к золотому стандарту, все определяли главным образом эмоции, и, по мнению психоаналитиков, эта конкретная эмоция была из тех, кои не принято упоминать в приличном обществе. Что ж, эмоции взрослого человека состоят из инстинктивного ядра, окруженного толстой скорлупой образования. Образование работает, среди прочего, путем воздействия на воображение. Каждому человеку хочется видеть себя молодцом, и от того, что он считает самыми замечательными достижениями, зависят как его действия, так и его заблуждения. Мне кажется, изучение психологии может изменить наши представления о том, кто такой «молодец»; в таком случае она, естественно, окажет на политику огромнейшее влияние. Едва ли человек, в юности изучавший современную психологию, способен стать таким, как покойный лорд Керзон или нынешний епископ Лондонский.

Любая наука способна оказывать влияние двух типов. С одной стороны, ученые могут совершать открытия или изобретения, которые позже используют для своей выгоды сильные мира сего. С другой стороны, наука может воздействовать на воображение и, таким образом, изменять аналогии и ожидания людей. Строго говоря, существует и третий тип влияния, а именно изменение образа жизни со всеми его последствиями. Что касается физической науки, все три типа влияния к настоящему моменту уже явно реализованы. Первое иллюстрируется самолетами, второе – механистическим взглядом на жизнь, третье – тем, что значительная доля населения сменила на промышленность и городскую жизнь сельское хозяйство и жизнь в деревне. Что касается психологии, ее эффект нам по большей части пока еще приходится прогнозировать. Заниматься прорицанием – дело всегда неблагодарное, но особенно в случае первого и третьего типа влияния. Перемены в воображении и мировоззрении легче поддаются прогнозу, так что первым делом и наиболее подробно я поговорю именно о такого рода влиянии.

Создать атмосферу помогут несколько слов о других исторических эпохах. В Средние века все политические вопросы решались с помощью богословских доводов, принимавших форму аналогий. Самые очевидные разногласия наблюдались между папой и императором: распространилось мнение, что папа – это солнце, а император – луна, поэтому папа победил. Было бы ошибкой утверждать, что папа победил, потому что у него было лучше войско; своей военной мощью он был обязан убедительности солнечно-лунной аналогии, сформулированной францисканскими монахами, выступавшими в качестве сержантов-вербовщиков. Вот какие факторы на самом деле движут людскими массами и решают исход важных исторических событий. В наши дни некоторые люди считают, что общество – это машина, а другие – что дерево. Первые – фашисты, империалисты, индустриалисты, большевики; вторые – конституционалисты, аграрии или пацифисты. Этот спор столь же абсурден, как и спор гвельфов и гибеллинов, поскольку общество на самом деле не является ни машиной, ни деревом.

Вместе