Сквозь три строя - Ривка Рабинович

Мама предоставила нам во временное пользование одну из комнат. Она немного опасалась, что власти не захотят дать мне квартиру, если узнают, что у нее есть комната для нас. Эти опасения оказались необоснованными: власти не возлагали на родственников олим, прибывающих в страну, обязанность устраивать их и обеспечивать жильем. Это была обязанность государства, и совершенно не важно, богаты ли их родственники-старожилы и сколько у них комнат в домах.

Поскольку мы не ждали в аэропорту указаний по нашему устройству и просто «сбежали», мне нужно было теперь самой искать пути своего дальнейшего устройства. Двоюродный брат, приехавший раньше меня и владевший ивритом, сопровождал меня в первом посещении тель-авивского филиала министерства абсорбции. Мне дали направление в ульпан, который помещался в здании ВИЦО – организации сионистских женщин. Что касается квартиры, мне было сказано, что если я хочу жить в центре Тель-Авива, близко к маме, то должна сама найти квартиру в одном из старых домов. «Когда найдете подходящую квартиру, сообщите нам, и мы ее купим для вас», – сказала сотрудница филиала.

Я была потрясена такой щедростью, но очень быстро обнаружила, что этот порядок – сидеть в квартире мамы и самой заботиться об элементарных нуждах абсорбции – ошибочен и никуда меня не приведет. У мамы усилилось душевное расстройство, которое психологи называют негативизмом. Что бы я ни хотела сделать, куда бы ни хотела пойти, ее неизменный ответ был: «не ходи», «не делай этого, отдохни», «некуда спешить». Я чувствовала, что это убивает мою энергию, что я превращаюсь в пенсионерку. Дни и недели проходят, но ничто не движется с места.

Осознав это, я пошла одна в отделение министерства абсорбции и попросила отменить все договоренности и вернуться к тому устройству, которое было подготовлено для меня с самого начала в аэропорту, с направлением в центр абсорбции. Сотрудница поморщилась, но все же нашла и выдала мне первоначальное направление. Она сказала, что те, которые поехали в центры абсорбции прямо из аэропорта, были доставлены туда организованным транспортом; мне же теперь придется добираться до места своими силами.

Я вернулась к маме с документами в руках. Вопреки моим опасениям, мама приняла мое решение спокойно: видимо, и для нее совместное проживание с нами создавало трудности. Что касается транспорта, сказала она, не нужно беспокоиться: у нее есть семья знакомых, где муж – водитель такси, он доставит нас на место и возвратит ее домой.

– Не хочу, чтобы вы тащились по автобусам с чемоданами, – сказала она.

Она договорилась со своим знакомым водителем такси о дне и часе – и мы выехали.

Хотя мама прожила в Израиле уже шесть лет, она не знала иврита, разве что отдельные слова. В те времена в районе, прилегающем к улице Дизенгофа, можно было обойтись идишем, немецким и русским языками. Я тем более не знала иврит, даже буквы не знала. Поэтому мы не читали документы, которые я получила, и не видели, что на них указан срок, в течение которого они действительны. Этот срок уже миновал. И вот мы прибываем с детьми и всеми своими вещами в центр абсорбции в Афуле – и нас отказываются принимать: срок действия направления истек.

Я была в шоке. Что делать теперь? Водитель такси предложил отвезти нас обратно, но мама проявила воинственный дух, сохранившийся в ней со времени нашей войны за выживание в Сибири. На идише – языке, которым она владела в совершенстве – она заявила сотрудникам правления:

– Никуда мы отсюда не поедем. Если понадобится, будем сидеть всю ночь возле двери вашей конторы. Так вы принимаете недавно прибывших олим? Мы пожалуемся министру абсорбции на такой прием!

Сотрудники центра абсорбции собрались в кабинете директора, чтобы решить, как быть с нами. Через несколько минут директор вышел и объявил:

– Вам повезло, у нас есть свободная квартира. В порядке исключения примем вас и постараемся получить задним числом утверждение от министерства. Наша сотрудница Мали проводит вас в квартиру и все объяснит.

Я вздохнула с облегчением. Мы простились с мамой и ее другом-таксистом и пошли за сотрудницей Мали знакомиться с нашим временным жильем.

Центр абсорбции располагался в поселке, который формально является частью города Афулы, но фактически стоит совсем отдельно и носит название Гиват ха-Море. Местность там холмистая, и большая часть домов встроена буквально в склоны холмов. Таким же был и дом, к которому привела нас Мали: с одной стороны – четыре этажа, а с другой – восемь. Я никогда не видела таких домов. Лифт в доме вел из фойе на четыре этажа вверх и на четыре этажа вниз. Нижние квартиры не были подвальными, как можно было бы подумать; их окна выходили на параллельную улицу, находившуюся намного ниже, у подножья холма.

Нам досталась квартира на втором этаже сверху: две комнаты, одна из них спальня, а вторая – «салон», понятие, не известное мне до тех пор. Разумеется, все санитарные удобства. Мебель проста, но содержит все нужное для временного проживания: большой шкаф, двуспальная кровать с постельными принадлежностями, а в салоне софа, небольшой столик и несколько простых кресел. «Мальчик будет спать в салоне», – сказала Мали и пошла на склад, чтобы принести постельное белье для него.

В душевой был электрический бойлер – вещь, привычная для каждого израильтянина, но я видела такое приспособление для нагрева воды впервые. Мали сказала, что бойлер должен быть включен все время, чтобы у нас всегда была горячая вода. Она сказала также, что принимать душ нужно каждый день. Это тоже удивило меня: мы привыкли ходить в баню раз в неделю. Я поняла, что в дальнейшем нас ожидает много новых открытий.

Вошла еще одна сотрудница центра и принесла лист с распорядком дня. Были указаны часы трапез и часы занятий, а также кое-какие объяснения о внутреннем распорядке в центре абсорбции. Все это, разумеется, на иврите. Затем мы вышли из квартиры, и они показали нам здание общей столовой и ульпан для изучения иврита.

По распорядку дня ужинать нужно было в 17.00, что показалось мне странным – так рано! Сотрудницы увидели, что я удивлена, и объяснили, что есть поздно вечером вредно. В конце улицы есть небольшой магазинчик, и тот, у кого есть деньги, может купить себе какое-нибудь лакомство для вечера.

В столовой мы увидели остальных обитателей центра. Самой многочисленной была группа из Румынии; кроме них были группы олим из Польши, США и Латинской Америки. Было несколько семей из Франции и одна из СССР, женщина с двумя детьми, как и я. Эта семья уже провела в центре абсорбции четыре месяца и через месяц должна была выехать.

Новая знакомая перевела мне непонятные пункты на листе, который я получила и не могла прочесть. В них говорилось о порядке сдачи белья в стирку и его получении после стирки; говорилось также о том, что три раза в неделю будет приходить женщина и делать уборку в квартире. Были указаны часы приема социального работника, к которому можно обратиться по поводу возможных проблем и попросить денежную ссуду.

Мама дала мне немного денег, поэтому ссуда мне не понадобилась. Я не уставала удивляться заботе о нуждах олим. Даже квартиру придут убирать! Только одна мысль беспокоила меня: не может быть, чтобы все это давалось даром. Не влезаем ли мы в долги, которые не в силах будем погасить?