Обрученные Венецией - Мадлен Эссе
Шрифт:
Интервал:
– Я чувствую, что в вас пропадает нежность и уважение ко мне, и вы не представляете, как не хотелось бы вызывать подобные чувства в человеке, который для меня является более чем…
– Синьорина Каролина! – послышался душераздирающий крик до боли знакомого голоса, и она вздрогнула от неожиданности.
Адриано закрыл глаза, чтобы суметь удержать в себе бешенство, которое он готов был обрушить на несносную кормилицу за прерывание такого прекрасного мига искренности. Ведь за считанные секунды в своей душе он уже подготовил целую речь, которая должна была стать прекрасным переломным моментом в их отношениях!
Внутри себя Каролина ощутила нарастающее негодование, и удержать себя смогла только мыслью, что порвала бы перепонки бедному Адриано, если бы завопила в ответ Паломе. Она сомкнула в гневе уста и глазами попросила прощения у своего спутника. Он отстранился от нее, дабы не вызвать повода для сплетен, который, впрочем, уже давно существовал.
Палома бежала по песку, смешно перебирая ногами в неудобных туфлях, которые мешали ей удержать достойное равновесие.
– Что случилось, Палома? – процедила Каролина сквозь зубы.
Старуха остановилась в нескольких шагах от нее, пытаясь отдышаться.
– Ох… синьорина… ничего особенного… Просто повар заканчивает стряпать ужин… вот я и решилась вас позвать…
Адриано разразил дикий смех, который тут же разошелся эхом по Адриатическому побережью. Готовилась расхохотаться и Каролина, но ее злость на кормилицу была куда сильней, чем ирония от сложившейся ситуации.
– Палома, – выдавила она из себя, – этот пустяк не стоит даже секунды внимания, чтобы так бестактно прерывать мою послеобеденную прогулку с сенатором.
В ее голосе ощущались упрек и отчаяние. На это Палома одарила сенатора сердитым взглядом.
– Я только спасла вас, синьорина, от позора быть совращенной бестактным поведением сенатора Фоскарини, – ее дерзость одновременно изумила и восхитила Адриано. – Теперь некому защищать вашу честь, и, если необходимо, это буду делать я.
«Кажется, на опекунство Каролиной появился еще один претендент», – с иронией отметил про себя Адриано.
– Вот именно, что в этом нет острой надобности, – строго произнесла Каролина. – Сенатор – почтеннейший человек и явно недостоин того, чтобы быть униженным прислугой.
Палома с извинением сомкнула губы.
– Прошу простить, ваша милость. Я позволила себе лишнего… – и тут же со смелостью добавила: – Но вы позволили себе лишнего, приблизившись к синьорине настолько близко…
Каролина с негодованием перевела дух.
– Полагаю, что нам необходимо поспешить вернуться на виллу, – недовольно промолвила она и вновь оседлала лошадь. – Палома, возвращайся пешком, мне некуда тебя усадить.
Адриано лишь иронично улыбался, наблюдая эту занимательную сцену. Каролина развернула свою кобылу, чтобы отправиться на виллу, а растерянная кормилица осматривала с трудом преодоленный ею путь в мыслях о том, что ей придется совершить этот подвиг заново. Ведь пройти широкую песчаную полосу было недостаточно, ей предстоял еще долгий путь вверх на подъем по каменистой тропе. А в ее возрасте это сделать было довольно трудно.
– Не расстраивайся, Палома, я помогу тебе, – со смехом в голосе ответил Адриано.
Она смущенно закрыла лицо руками.
– Что вы, сенатор? Я не смею вас просить об этом! Я имела неосторожность вас обидеть только что…
Он снова раскатисто захохотал.
– Ох, поверь, Палома, меня обидеть не так-то просто. Ты защищаешь честь своей госпожи, за что от меня тебе отдельная благодарность, – он помог ей взобраться на лошадь. – К тому же твои замечания скрывают в себе значительную долю истины.
Палома обернулась и одарила сенатора яростным взглядом, который в нем вызвал очередной приступ смеха.
– Ай-ай-ай, сенатор. Ваша милость все же пытается совратить мою воспитанницу, – она недовольно скривилась в возмущении. – Как же вам не стыдно?
– Какой тут может быть стыд, дорогая Палома, когда речь идет о глубоких чувствах? – произнес Адриано и запрыгнул на жеребца позади кормилицы. Что уж поделать, если его спутница сегодня старомодная тетушка?
Он увидел, как она обернулась к нему, одарив косым взглядом удивления и страха. В ответ на это Адриано лишь прислонил указательный палец к своим устам, дав указание Паломе помалкивать.
Увидев издалека пустующий дом сенатора, выразительные глаза Маргариты хитро сощурились, а алые уста расплылись в довольной улыбке. Мелькающее пламя трех свечей на третьем этаже палаццо являлось для Маргариты знаком того, что в имении сенатора никого нет, кроме спящей прислуги.
Марго злило постоянное вмешательство чужих людей в их с Адриано отношения, что становилось невероятной помехой на пути к осуществлению ее замыслов. Причем тех замыслов, которые смогут стать начальной точкой возвращения… Возвращения ее весьма насыщенных отношений с сенатором, в которых она прежде чувствовала себя невероятно счастливой женщиной. Все, чего куртизанка нетерпеливо ждала в первую очередь, – это освобождение дома Адриано от назойливых глаз этой противной девчонки, которая ведет себя в его жизни, словно хозяйка.
И Маргарита не просто сходила с ума от ревности, – она приходила в бешенство при мысли о том, что ее частые встречи с сенатором прекратились. В силу своего упрямого характера, она настойчиво не верила в венецианские сплетни о том, что гостья Фоскарини – это его дальняя родственница. Но в последнее время в обществе частенько поговаривали о том, что пребывание «флорентийки» в палаццо сенатора весьма затянулось, а это может стать поводом для скорой помолвки и свадьбы…
Марго практически уверяла себя в том, что появление блондинки в лагуне таит в себе какую-то тайну. Она прекрасно знала сенатора Фоскарини, и его замыслы не могли быть простой неожиданностью: он всегда тщательно продумывал свои действия. Причем ранее нередко доверял ей весьма сокровенные вещи. И все перевернулось буквально в один миг, когда в его жизни появилась эта странная дама, ненависть к которой куртизанка и не намеревалась скрывать.
Их с Адриано связывали долголетние отношения. Ведь именно с того момента, как умерла его благоверная супруга, Маргарита, будучи первой женщиной, нашедшей самые достойные слова утешения, стала и его постоянной партнершей, с которой сенатор не только проводил беспечные часы удовольствий, но к которой приходил и за советом.
В обществе частенько поговаривали, что куртизанка взяла сенатора в оборот, и он того и гляди слепо женится на ней, самой коварной женщине Венеции, плетущей сети для потерявших от похоти голову мужчин. Некоторые замужние дамы настойчиво уверяли своих супругов в том, что Маргарита – колдунья, подливающая зелье в напитки своим гостям, дабы они бежали к ней, как собаки, в нетерпении высовывая языки со спадающей с них слюной. Куртизанке эти сплетни приносили невероятное удовольствие, – она понимала, что перед ее чарами дрожат многие представители дворянской знати. Но ей воистину нужен был лишь один, в которого она влюблена с тех пор, как он переступил порог ее гостеприимных покоев.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!