Четыре жизни Хелен Ламберт - Констанс Сэйерс

– Помимо меня, я имел в виду, – со смехом добавил он.

– Вы умеете лечить? – Сандра наклонилась к нему, вытянув руки.

– Да. – Люк снова вздохнул. – Но никогда не видел, чтобы ты… – Он замолчал. – Я никогда не встречал других целителей. Могу я спросить? Как ты это делаешь?

– Понятия не имею, – честно ответила Сандра. – Я умею определять, умрет человек или выживет. У умирающих людей есть свой запах. Уже потом я поняла, что в силах изменить их судьбу. Я просто уговариваю тело делать то, что хочу.

– Ты всегда обладала способностями?

– Запах я ощущала с самого детства. – Сандра взглянула на свои руки. – А вот целительство стало для меня неожиданной новостью. Думаю, это происходит через руки. – Перевернув ладони, она внимательно их изучила. – Не знаю наверняка, но в эти моменты они начинают гореть.

Внезапно Сандра задумалась.

– Что-то еще?

– Что вы имеете в виду?

– Сила внушения? Ты умеешь влиять на чужие мысли?

– Вы шутите? – Она посмотрела на ладони. – Я думаю, что все это из-за моих рук. Я даже на пианино не училась играть, навык появился сам.

– И ты сразу начала играть так же хорошо, как тогда внизу?

Сандра кивнула.

– У тебя очень сильный дар.

– Это не дар. Это проклятие, – прошептала она, как будто боясь озвучить последующие слова. – Я странная…

– Ты не странная. – Люк грустно улыбнулся. – Мне жаль, что тебя вынудили так думать. Добро пожаловать в «Пангею», Сандра. Здесь твой дом. – Он повернулся к двери и постучал руками по дереву. – И ты еще не видела студию звукозаписи.

Сандра расплылась в улыбке.

– Спасибо, мистер Варнер.

– Можешь звать меня Люк.

– Спасибо, Люк.

На следующее утро они начали запись. Люк открыл заднее крыло, разделенное на две комнаты. Первая была диспетчерской; за стеклом находилась студия.

– Эта штука просто потрясающая! – воскликнул Хью, подняв руку над кнопками и рычагами.

– Не трогай, – отрезал Люк.

Хью быстро убрал руку.

Эта панель была самой сложной из всех, что Сандра когда-либо видела, с более чем тремя сотнями кнопок и рычагов. Все это казалось невозможным – их нахождение в этой студии, знакомство с потрясающим Люком Варнером, который пригласил записать альбом.

– Начнем с барабанов, – Люк обратился к Эзре. – Как только получим звук, наложим на него остальное.

– Как это работает? – Эзра смотрел из-за стекла на ударную установку, вокруг которой появилось штук шесть микрофонов. – Что делать?

Обстановка выглядела устрашающе. Всего у группы было пять песен. Они репетировали их в «Хижине» в течение последних двух месяцев и сглаживали грубые места, но сейчас как будто читали мысли друг друга: «Черт побери! Готовы ли мы к этому?» Впереди был месяц, чтобы вместе поработать над музыкой под руководством звукорежиссера. Им представилась уникальная возможность, и ребята об этом знали.

– Лучшего звучания мы уже не добьемся, – произнес Хью настолько тихо, что его слышала только Сандра.

– Нет, – возразила она. – Это не так.

Люк поднял глаза.

– О, отлично. Кавалерия прибыла. – Он повернулся к Эзре. – Эти ребята объяснят вам, как записывают альбомы.

В дверях стояли двое мужчин.

– Это Бекс Мартинес, – представил Люк, указывая на более высокого мужчину. – Он будет временным бас-гитаристом. Поль говорил, что у вас нет своего басиста. Бекс родом из Санта-Фе.

Мартинес оказался высоким, даже долговязым. На нем была ковбойская шляпа и футболка с рваными рукавами. Вместо ответа он просто кивнул.

– Если что, Бекс также играет на соло-гитаре и электрогитаре.

– Банджо тоже, – заметил Бекс.

– Да, и на банджо. – Хлопнув в ладоши, Люк повернулся ко второму мужчине у двери – низкорослому лысому парню с длинной бородой, который напоминал эльфа из рождественского фильма. – А это Ленни Брандт. Ваш звукорежиссер. Прибыл прямо из Англии. – Он повернулся к Хью. – Только ему позволено трогать оборудование.

– Отпад, – промолвила Лили.

* * *

– Хочу послушать, с чем имею дело, – заявил Ленни, который оказался не англичанином, а австралийцем.

В течение следующих суток Ленни и Люк прослушали все пять песен. Ленни останавливал их, вносил корректировки, предлагал изменения. Его пальцы с обкусанными ногтями быстро двигались по шкалам. Он постоянно что-то строчил в маленькой записной книжке, и каждая песня занимала около семи страниц.

К вечеру все были измотаны. Мари пришлось принести ужин прямо в студию. За исключением походов в туалет, группа целый день оттуда не выходила.

– Что-то еще? – Ленни посмотрел на Сандру и Хью.

– Нет, на данный момент это все, – ответил Хью.

– У меня есть две песни. – Эзра высунул голову из-за барабанной установки.

– Вы их играли? – Ленни повернулся к Сандре и Хью, которые в ответ только покачали головами.

– Ладно, ребята, репетируйте по вечерам, если придется. Пока что у нас есть пять песен. Попробуем записывать по одной в день. Но мне лично кажется, что нужно больше времени. – Ленни повернулся к Бексу. – Что думаешь?

Бекс кивнул.

– Думаю, мы с Хью можем наложить гитары.

– Отлично. Я как раз об этом думал. – Он повернулся к Сандре. – Здесь нужен обычный синтезатор. Либо так, либо придется тащить фортепиано, хотя я понимаю, что его нужно настраивать.

– Это точно, – согласилась Сандра.

– На мой взгляд, во всех песнях слишком много реверберации. У вас отличные, содержательные тексты, и вы пытаетесь представить себя Хендриксом, вот только Хендрикс – это Хендрикс. Поняли? Найдите собственные голоса. – Ленни прислонился к стеклу. – Ладно, а теперь настало время для косячка.

– Да, черт возьми, – подхватил Хью.

На следующее утро они начали записывать первую песню, наложив барабанные партии, затем ритм-трек, затем клавишные и, наконец, вокал. Когда первая песня была закончена, Ленни вручил им кассету с восемью треками и бутылку текилы.

– Отнесите эту крошку в особенное место.

Хью улыбнулся, и вскоре все пятеро – так как Бекс Мартинес стал полноправным членом группы – сидели в «Крайслере», слушали треки и передавали друг другу текилу. Они никогда раньше не слушали себя.

Ленни сделал барабаны чуть громче, чтобы сбалансировать звук, и смиксовал гитару, наложив ее на партию Бекса. Процесс завершила песня, в которой не было чрезмерного усложнения, но зато она была досконально отполирована.