Сталь и пепел. Русский прорыв - Вадим Львов

– Господин генерал-лейтенант, мы людей не загоним?

– Они три дня в тылу бока отлеживали. Ничего с ними не случится! Тем более американцев мы загоним раньше.

Командир корпуса был прав: первая же ночь оказалась очень урожайной. Боевая группа Алтуфьева, состоявшая из танкового, гренадерского, разведывательного батальонов при поддержке батареи САУ и эскадрильи «Аллигаторов» устроила «дикую охоту» на отступающих «серых волков». Потеряв всего четыре танка, они наколотили почти два десятка «Абрамсов», беспомощных без своих тепловизоров.

Уже утром, выдвигаясь вперед с основными силами бригады, Громов спросил измотанного Алтуфьева, засыпавшего прямо на ходу:

– Слушай, Макс, а чего ты там про Ирак в рацию вопил?

Алтуфьев усмехнулся. Будто на красном от загара, курносом славянском лице внезапно расстегнули «молнию», обнажая крепкие желтоватые зубы:

– Да это, командир, давняя история. Я на пендосов из-за кроссовок злюсь до сих пор.

– Из-за кроссовок? Ну, так расскажи. У нас почти три минуты есть…

– Что там рассказывать! Я с родителями четыре с половиной года в Ираке прожил. С восемьдесят шестого по девяностый. Батя у меня инженер-мелиоратор по образованию, вот там и работал, воду искал. Зарабатывал неплохо, вообще нормально было. Тут мне кроссовки захотелось. День рождения скоро, опять же в школу пошел. Я к бате, а он говорит: «Куплю, только отучись четверть без троек, и будут тебе «Рибок», или «Найк», или «Адидас», что захочешь». А что для десятилетнего пацана тогда импортные кроссовки? Престиж покруче, чем сейчас «Порше». Четверть-то я без троек закончил, но тут война. Всех советских специалистов эвакуировали. Так и не успел батя кроссовки там купить. А я ведь ради них почти два месяца из-за письменного стола не вылезал, как ботаник последний! И вдруг пендосы! Как вспомню, трясет всего… Все пацаны идут в футбол играть, а я зубрить…[146]

Окончания истории Громов не слышал из-за собственного хохота:

– Страшный ты человек, Алтуфьев. Злопамятный. Ладно, иди отдыхай!

Ориентируясь на данные беспилотных дронов, парящих в небе, Т-80УМ, развернутые в боевой порядок, двинулись на север, вслед за огненным валом ракетно-артиллерийского огня, отрезая от германской границы застывшую на месте первую кавалерийскую дивизию.

– Что слышно нового, агент Хитли?

В комнату, где Боб колдовал над полевой радиостанцией, неторопливо вошел полковник Клифф Бостаф, военный комендант округа Коса-Гранде и командир «третьего полка минитменов Аризоны». Почему полк был третий и куда делись еще два, оставалось для Хитли загадкой, но особо интересоваться этим он не собирался. По двум причинам. Во-первых, не его это дело, в конце концов, именно минитмены Бостафа спасли его задницу. Во-вторых, не жаловали здесь федеральных агентов. Поэтому, задай Боб кому такой ехидный вопрос, тут же послали бы в известное место и причем пешком. Местный колорит, так сказать. Юг – он юг и есть, народ здесь самостоятельный, ушлый, к юмору совсем не расположенный. Особенно в сельской глуши, коей и является округ Коса-Гранде, зажатый между двумя крупными городами штата – Тусоном и Фениксом. Кроме некогда ухоженного одноименного окружного центра, вокруг простирались тысячи акров частных фермерских угодий и мелкие поселки.

– Пока ничего, сэр. Сигналы глушатся повсеместно.

– Ладно, Боб, бросай эту рухлядь, пошли, разговор есть.

Разговор, значит, разговор. Вот уже почти три дня, как врач разрешил ходить сколько влезет, Хитли изнывал от безделья и ловил на себе косые и недоверчивые взгляды новых сослуживцев. Из здания «полевого офиса» ФБР по штату Аризона после ракетного удара неопознанных вертолетов удалось выбраться только шестерым. Включая Хитли. Весь элитный антитеррористический отряд Бюро HRT, переброшенный в южные штаты 29 июля, к шестому августу был полностью уничтожен. Добит вертолетной атакой на собственной американской территории.

Оглушенного и почти задохнувшегося от цементной пыли, Боба подобрали люди Бостафа. Услышав его стоны, утащили за шиворот в ближайший подвал. Там плеснули в лицо холодной водой:

– Кто такой?! Назовите себя! – Следом за холодной водой в глаза ударил луч фонарика. Боб тряс головой, пытаясь понять, где находится, что произошло и что за люди наставили на него стволы дробовиков и штурмовых винтовок. Радовало минимум две вещи: он жив, и рядом никто не говорит с мерзким латиноамериканским акцентом.

– Хитли, специальный агент ФБР, антитеррористический отдел, – счел за лучшее представиться Боб.

Человек, державший фонарик, фыркнул, словно конь, получивший шпорами в бока. Луч света дернулся, осветив кусок какого-то помещения и фигуры вооруженных людей, большинство из которых были в штатском.

– Чем докажешь? Сейчас оборотнями вся округа кишит. Так что чем доказывать будешь, Хитли, или как там тебя?

– Какие оборотни? Совсем дядя от стресса с роликов съехал. Еще бы про вампиров рассказал…

– Я его знаю, Конноли. Опустите стволы. – Сбоку кто-то протискивался через плотный круг людей к сидящему на полу Хитли.

Зажегся еще один фонарик, и Боб узнал помощника шерифа Рукера. Говарда… Говарда… то ли Корсона, то ли Торсена… Уже и не вспомнишь, виделись мельком. Хоть одно знакомое лицо – уже хорошо.

– Привет, Говард. Как там мои люди в Гилберте? – с трудом разлепив затекшие губы, просипел Хитли.

– До последнего дня все было хорошо, сэр. Агент Гордон помог нам организовать оборону от вылазок чиканос. Больница теперь – настоящая крепость с гарнизоном. Только, сэр, я не Говард, я – Гарольд, Гарри Такер.

– Гордон жив?

– Так точно, сэр. Я оттуда отправился вчера вечером с двумя добровольцами – все были живы, – сказал Такер, помогая ему подняться.

Уже встав, Боб внимательно, насколько позволяло скупое оснащение, рассмотрел окружавших его людей. Похоже на отряд гражданской милиции. Белые традиционалисты, христиане-консерваторы с изрядным расистским душком, называющие себя минитменами, подчеркивая духовное родство с первыми борцами за независимость Америки.

В отличие от криминального и нищего белого отребья из «1–2» или «врагов общества», живущих в трейлерных поселках и торгующих амфетаминами и марихуаной, минитмены состояли из зажиточных, добропорядочных граждан, которым здорово осточертело федеральное правительство. В рядах гражданской милиции было полно отставных военных среднего ранга, подростков, помешанных на огнестрельном оружии, и прочих типов, не наигравшихся в юности в бойскаутов.