Медные трубы Ардига - Владимир Михайлов

Вообще, если говорить откровенно, отыскав этот люк, я несколько расслабился – скорее всего, потому, что тело требовало отдыха. Все-таки пребывание внутри унискафа само по себе утомляет, если даже вам не приходится расходовать силы на какие-то действия. А продолжительное общение с миком утомляет голову и в особенности зрение, когда вы всматриваетесь в квазиэкран, висящий перед самыми глазами. И я решил немного отдохнуть – просто повисеть в воде, не касаясь купола, расслабив мышцы и выйдя из диалога с миком. Опыт подсказывал, что даже четверть часа в таком состоянии способны восстановить силы до вполне приемлемого уровня.

Так я и поступил; к сожалению, не учел одного: приняв за аксиому то, что на этой глубине сейчас никакого течения быть не должно (существуй оно, я бы его ощутил если не непосредственно, то по показаниям унискафа, который следит за окружающей средой постоянно и тщательно), я перестал о нем, то есть о течении, думать и, отдыхая, целиком ушел в размышления: кто, когда и каким образом ухитрился создать это сооружение, какое и на предельно технологизированной планете не считалось бы заурядным. Зачем оно было создано – этот вопрос я оставил на ужин, поскольку какие-то соображения на этот счет в мозгу уже закопошились, но выглядели пока крайне приблизительными. Хотя, развивая тему «каким образом», я быстро понял, что привозить на Ардиг большую кучу строительных материалов вовсе не требовалось: недаром эта база была вырублена в толще дна, и даже та труба, что уходила от нее, наверняка являлась траншеей, которую требовалось лишь закрыть сверху. Для таких работ, правда, требовалась чертова уйма энергии, но в наше время как раз ее ввозить не приходится, она добывается на месте, даже если не перегонять время в энергию, как кое-кто недавно пытался – и не без успехов. Тащить сюда, безусловно, требовалось самую сложную технику, но для этого хватило бы и пары-тройки транспортов даже не самого высшего класса. Вот так: то, что сперва кажется необъяснимым, становится, если как следует подумать, достаточно простым. Ну не молодец ли я? Нет, я умница, это уж точно.

Но как только я добрался до столь приятного вывода, стали происходить некие явления, с ним явно не согласующиеся.

А точнее – именно в исполненный приятности момент увенчания самого себя лавровым венком я вдруг ощутил довольно крепкий толчок, или, скорее, даже удар, и не по какой-нибудь второстепенной части организма, а именно по голове. То есть по шлему, разумеется, но он уж позаботился о том, чтобы передать его собственные ощущения мне с наименьшими потерями.

Пришлось срочно распахнуть веки и, еще ничего не поняв, сменить расслабленность на полную боевую готовность.

И в тот же миг понять, что я очутился вовсе не там, где вроде бы должен был пребывать. Не около потайного люка, но в двух десятках метров от него. Хотя, находясь в расслаблении, ни я сам, ни мой унискаф не сделали ни единого движения, но сохраняли полную неподвижность.

Слишком поздно я сообразил: все-таки течение! Слабое, но несомненное. Если бы я заранее дал себе труд пораздумать над ситуацией, то сразу понял бы: несмотря на отсутствие движения всей водной массы, здесь, в непосредственной близости от купола, вода должна была двигаться – слабо, почти неуловимо, но все же обязана. Потому что купол неизбежно испускал тепло, иначе он просто не мог бы существовать, достаточно быстро перегревшись. Так что в нем наверняка имеется система охлаждения, сбрасывающая лишнее тепло за пределы сооружения – то есть в воду; а поскольку конвекция на глубине происходит с не меньшим успехом, чем в поверхностных слоях, то течения – пусть слабые, локальные – неизбежно возникали, причем достаточно запутанные, прихотливые. Медленно поднимающиеся струи отражались от входов и прочих выступов на поверхности купола, сливались одна с другой, а затем разветвлялись… Вот один из таких вялотекущих потоков и подхватил меня, ни на что не опиравшегося, и очень деликатно, мягко понес в направлении ближайшего возвышения. Перед ним течение чуть отвернуло в сторонку, но поскольку я обрел уже определенную инерцию, то и продолжил движение по прямой и налетел на препятствие шлемом. Ну, налетел, может быть, не совсем то слово, но, во всяком случае, наткнулся, что и привело меня в нормальное состояние.

Все это я увидел и сообразил в первую же секунду после столкновения. Но пришлось увидеть и понять и кое-что другое. А именно – раструб дистанта, направленный прямо на меня, а также – человека в скафандре, чья рука сжимала рукоятку оружия, а палец в пласталловой перчатке уже лежал на кнопке импульса.

Не пожелаю никому из вас хоть когда-либо оказаться в такой ситуации.

«Дежурный оператор!»

– Дежурный оператор Регнет слушает вас, генерал-максимат.

«Дайте обстановку в главной Магистрали. Подробно».

– Слушаюсь. Докладываю: угнанная капсула остановилась в месте впадения малой Магистрали в главную и удерживается там при помощи своего двигателя. Находясь там, она почти полностью перекрыла выход специального компонента, и по этой причине я вынужден прервать перекачку зоэгена. Возможно, генерал-максимат, вы сочтете нужным предупредить приближающийся транспорт…

«Это мое дело – решать вопросы с транспортом, а вы занимайтесь своим. И прежде всего – восстановите скорость потока. Мы не можем замедлить выход продукта. Как идет атака на нарушителя?»

– Наш человек сближается с капсулой. Для того чтобы уничтожить находящегося в капсуле нарушителя, достаточно будет и небольшого отверстия: давление в Магистрали все же остается больше нормального, да и состав нашего продукта, как известно, содержит едкие вещества, перенести которые человек не может. Пилот угнанной капсулы не располагает защитным костюмом, позволяющим автономно находиться в потоке.

Я не сомневаюсь в результате принятых мер, генерал-максимат.

«Хорошо. Сколько, по вашему мнению, потребуется времени для наведения полного порядка в Магистрали?»

– Агенту нужно еще двадцать минут, чтобы добраться до расширения и вскрыть угнанную капсулу. Еще минут тридцать-сорок уйдет на то, чтобы взять пораженную капсулу на буксир и доставить ее сюда, в предварительный отстойник. Из него ее вытащат минут за двадцать.

«Н-ну… это более или менее приемлемо».

В первое мгновение у меня сформировалась одна-единственная, но зато совершенно четкая мысль: «Ну все. Допрыгался». И окрашена эта мысль была в добротный черный цвет.

Следующей мыслью было: «Ну чего же он медлит? Ловит кайф от ситуации? Садист!»

И в самом деле: прошла секунда, другая, а противник все еще не стрелял. Противник? А кем еще он мог быть?

Я медленно, очень медленно стал менять позу с горизонтальной на вертикальную и одновременно протянул вперед правую руку с растопыренными пальцами. Движение было чисто инстинктивным, потому что от дистантного импульса такая защита помогла бы не более, чем, например, листок туалетной бумаги для обороны от обычной пули.

Мой визави никак на это не отреагировал. Едва заметные движения его шлема и куда лучше видимые руки с дистантом выглядели так, словно он оглядывал окрестность в поисках то ли подкрепления, то ли чего-то еще. Мою руку он совершенно проигнорировал, словно ее вовсе не видел.