Последние стражи Аарона - Мира Драгович

месте. В заброшенном доме, полном радости, все носили простой лен. Так от Косимо Моргану досталась светлая рубаха. Ему пришлось небрежно засучить рукава до локтей, обнажив старые шрамы. Он мог избавиться от них, когда пожелает, но не хотел этого. Мириам знала историю каждого его шрама, но не могла глядеть без содрагания на оставшийся от огня. От локтя и до самой кисти — это была страшная отметина, которую Мириам стерла бы с тела Моргана, будь на то ее воля.

Пока не наступал поздний вечер, в Фелисе не было и намека на подступающую зиму. Когда луна дарила явственную прохладу, Косимо разводил костер. Беттина любила петь, пока Дженна засыпала у нее на руках. Мужчины травили байки, а чародейка все расспрашивала о Дагмере.

— Мы найдем там себе место, любовь моя, — успокаивал ее муж. — Башмачники вроде меня нужны во всех Изведанных землях. Сапог может прохудиться даже у мага. А такая травница как ты — вовсе подарок Создателя. Так ведь, Морган? Я все не могу поверить, что вы спасли мою прекрасную Беттину! Без нее я бы растерял разум, и стал бы говорить с птицами, клянусь!

Самому Косимо нравились рассказы о странствиях Смотрителей, о Призыве, магии крови, о спасенных магах и их судьбе. И каждый раз, отвечая на его расспросы, Морган говорил:

— Я не променял бы такую жизнь ни на что другое.

В тот самый вечер, наполненный ароматами спелого инжира, Мириам, поддавшись очарованию корсианского вина, вдруг сжала его ладонь после этих слов.

— Всегда в пути, всегда герои. Звучит, как старая северная баллада, — лукаво заулыбался Косимо, приметивший жест девушки. — Но все изменится, когда у вас появится вот такой же медноволосый, как ты, Мириам, сын. Это заставит вас выбраться из седла.

— Что? Мы не… Я… Ох…

Обрывки оправданий сыпались из Мириам, но она не смогла вымолвить и слова, краснея до кончиков ушей. Она понадеялась, что в свете огня это останется незамеченным. Морган промолчал, и девушка не разобрала, злится ли на него за это.

— Вы шутите? — вскинул руки корсианец. — Думаете, что Косимо простофиля и поверит вам? Или на Смотрителях обет безбрачия?

— Любовь моя, стоит ли… — попыталась остановить его супруга, но яркий темперамент не позволял ее мужу замолчать.

— Сколько раз ты видела восход солнца, моя драгоценная Беттина, с тех пор как я увидел тебя впервые и до дня, когда я пришел к твоему отцу?

— Три раза, — ответила женщина и улыбнулась, очевидно окунувшись в воспоминания.

— Три. Три дня я не мог ни есть, ни пить. Все думал о Беттине, а потом бежал по улице, чтобы просить ее руки — так боялся, что какой-нибудь наглец меня опередит. А вы? Сколько лет вы остаетесь слепыми, глядя друг на друга глазами, полными света? Вы, выходцы с восточных гор, все как один ледяные истуканы!

Разгоряченный Косимо от злости пнул еще недогоревшее полено, ответа он не услышал — супруга поспешно увела его в дом. А Мириам с Морганом остались сидеть у костра, рассматривая отражение луны на морской глади.

Девушка понимала, что так распалило корсианца. Он едва не потерял все, что имел, но она и Морган даже не успели ничего обрести. Он ошибся? Или же нет? Она нечаянно встретила взгляд, брошенный через пламя костра, и ей почудилось, что в темных глазах и правда был свет. Показалось, что Морган тайком любовался ею.

Молчание становилось неловким. Но отчего-то он не уходил, не тушил костер, не звал ее в дом, а все потягивал обманчиво легкое вино.

— Когда-то у меня был друг. Он знал все созвездия над нашими головами, — почти бездумно выпалила Мириам. — Или же просто выдумывал их для меня. Хочешь, я покажу их тебе? Там, на берегу, сейчас даже виднеется как кто-то в небе разлил молоко.

С ее губ сорвался глупый смешок. Быстро, как только могла, она схватила цветастое покрывало — им она накрывала плечи, если становилось совсем зябко, и штоф, отставленный Морганом. И побежала. Она знала, что он последует за ней, если не смотреть на звезды, то образумить и вернуть обратно в дом.

Она бежала по уже очень знакомой тропинке к морю, смеясь над собственной дерзостью или глупостью. Она оставила добычу недалеко от воды, и отважившись быть легкомысленной, сбросила одежду, и шагнула в море. Ей нравилось заплывать далеко, по ночам это еще и будоражило разум. Мир вокруг был огромным, а она — всего лишь крупинка в нем, охваченная непомерным восторгом.

— Отвернись! — хохоча потребовала она, хотя вовсе не этого хотела от Моргана, ждущего на ее песке.

Когда тот прикрыл глаза ладонью, девушка выбралась на берег, и не торопясь надела юбку, не спеша накинула блузу, не намереваясь застегивать все пуговицы до одной. Она села рядом с Морганом на песке, схватила штоф и сделала глоток.

— Смотри! — она ткнула пальцем в черное небо. — Вот эта россыпь, идущая от яркой синей звезды… Это Персты! — она передала вино Моргану, и дождалась, пока он поднимет штоф в торжественном жесте. — Чуть южнее — Слезы Пророка, а на севере от Перстов, — рассмеялась она, — Огненная дева!

Мириам чувствовала, как ее тело от эйфории или холода бьет мелкая дрожь. Ее рассказ о небосводе оборвался, когда Морган неожиданно накинул на ее плечи покрывало.

— О чем ты задумалась, Огненная дева? — наконец заговорил он, и на его лице играла едва заметная в лунном свете улыбка.

— О том, что нам нужны новые Смотрители, — соврала она, глядя на его губы. Это не было ложью до самого конца.

— Мало кто будет рад такой жизни, милая, — тихо проговорил он, делая глоток.

— Если выживет после Посвящения, ты хотел сказать? — она отобрала у него штоф. — Но мы то выжили!

Они замолчали на мгновение, вслушиваясь в шепот волн. Эта ночь была прекрасна, хоть мир и начинал качаться из стороны в сторону.

— Скажи, я была первая, кого ты обратил в Смотрители? А что, если я, наплевав на долг, захочу остаться здесь, Морган? Свяжешь меня, перекинешь через седло и бросишь в трюм? — засмеялась девушка.

— Ты была первая, Мири. Но это опасно. И я не хотел бы оставить на своих руках кровь соратника, если скверна окажется слишком темна для него. — и он снова приложился губами к штофу.

— Но нам с тобой она в самую пору, — не без горечи усмехнулась девушка.

— Но я бы тоже остался здесь! — слишком поспешно выпалил Морган. — Я бы отрекся даже от дороги…

— И мы бы остались в этом доме вдвоем. И