Последние стражи Аарона - Мира Драгович

Морган снова приблизился к ней, а она схватила его за горло, заставляя глядеть прямо в свои бездонные холодные глаза.

— Заклятие не пало! Но скажи, что тебе это было не по нраву.

— Ты лжешь. Не было никакого заклятия. Я — Смотритель Дагмера. И я люблю тебя, моя глупая ведьма.

— Ты никогда не был неуязвим, Волчья шкура, — прошипела Гаудана.

В следующий миг Морган опрокинул ее на кровать, накрывая своим телом, и поцеловал. Она все также пахла лесом и отчего-то — миндалем. Она, как и всегда, пьянила его, лишая всякой свободы. Больше он не желал слушать ее, даже когда она впервые грубо оттолкнула его.

— Спаси меня, или мы умрем!

В ответ он только грубо сорвал с ее губ новый поцелуй, и еще один. Страсть отняла у него рассудок. Он быстро справился с собственной одеждой, пропитанной морской солью, и с ее платьем, окутанным дымом костра.

— Во что же я превратила тебя? Кем ты стал рядом со мной? Прости меня. Молю, прости! — слышал он, целуя ее белые плечи, и уже не мог остановиться.

Он, как одержимый, хотел обладать этим телом, упорно веря, что не оставил бы незамеченным след кровавых чар, коснись они его самого. Гаудана ошиблась — так он думал, пока ее руки смыкались на его шее. Он никогда не был во власти заклятия — вот во что он хотел верить. Неточное слово, нарушенный ритуал, и темная магия не получила над ним власти.

Жаркий стон сорвался с губ ведьмы, как он вдруг подумал о другой. Каково было бы ласкать ту, другую, в том месте под солнцем? Но тьма всегда влекла его сильнее, чем свет, и в этом он боялся признаться даже себе. Он вел извечную борьбу с ней, но, когда Гаудана оказывалась рядом, проигрывал это сражение раз за разом.

По обыкновению они оставляли друг друга с первыми лучами рассвета. Оттого проснувшись в кромешной тьме, Морган знал, что Гаудана все еще рядом. Он потянулся, чтобы обнять ее, но наткнулся лишь на мрачный холод. Да, это все еще было тело любимой им женщины, но оно больше не дарило тепло.

Морган отбросил одеяло. Осознание медленно настигало его, отчего он будто наблюдал за собой со стороны. Видел, как неспешно оделся, как провел рукой по черным волосам Гауданы, как поднял ее на руки. Воздуха не хватало. Его грудь стискивали стальные тиски.

«Ты умрешь следом за мной!» — набатом гудело в его ушах.

Королевский дворец, Дагмер

Анна была встревожена. Глубокой ночью она проснулась и не обнаружила Ивэна рядом. Ей и раньше доводилось просыпаться в одиночестве, но теперь необъяснимое чувство тревоги поглотило ее, впиваясь в нее острыми коготками.

Девушка отправилась искать супруга в зал Совета, беспокоя стражников. Те не могли сказать, чем был занят их король в столь поздний час. Она открыла тяжелую дверь. Там, где решались судьбы Дагмера, было пусто и темно, и гуляли лишь сквозняки.

Схватив свечу с большого круглого стола, Анна отправилась дальше. Она вспомнила, что днем вернулись Смотрители, и она пошла в полупустое крыло замка, где они жили, надеясь, что отыщет Ивэна в покоях Моргана. Он любил рассуждать с дядей у фонтанчика в маленьком внутреннем саду. Она подумала, что в этот раз их беседа могла затянуться. Ей не нравилось пробираться туда в одиночестве по пустующим коридорам — на пути ей не встретилось ни одного стражника. Ивэну же, напротив, именно оттого было приятно бывать у Смотрителей. Там он, хоть и на время, забывал про корону.

Прикрывая пламя свечи ладонью, она шла быстро, почти бежала из коридора в коридор до тех пор, пока не оказалась на галерее, ведущей в покои Смотрителей. Сад был пуст. Она постучала в покои Моргана. Снова. Не дождавшись ответа, толкнула дверь. Смятые простыни, не так давно догоревший очаг — это все, что она смогла разглядеть. Сама того не желая, королева направилась в покои Мириам. Тревога заставила ее откинуть прочь неприязнь, рожденную из легкомыслия старой подруги — Анна никак не могла простить ей надежду, в которой Мириам не могла отказать ее старшему брату. Но девушки не оказалось в ее покоях, а кровать была вовсе нетронута. Анна заглянула и туда, где жил Ивэн, едва только попав в замок. Комната зияла одной лишь пустотой.

Анна решила выбежать во внутренний двор, откуда она могла попасть в другую часть замка или же вовсе покинуть его, как ее обдало холодом и темнотой. Когда глаза привыкли к ней, она разглядела вдалеке медленно бредущую фигуру. В легкой поступи она узнала Моргана. Он что-то нес на руках, и чем ближе Анна приближалась к нему, тем яснее понимала, что это было тело девушки. В полумраке она испугалась, подумав, что с Мириам случилось нечто дурное. Она тотчас подумала о брате. Райс мог этого не пережить.

Почти настигнув Моргана, она разглядела черные волосы Гауданы.

— Морган! — она выкрикнула его имя, поддавшись разгоравшейся в ней злости. Было бы мудрее сделать вид, что это не ее дело, но сейчас слова были быстрее разума.

Он медленно обернулся и, увидев Анну, замер. Она подняла одинокую свечу, желая заглянуть в его лицо, и успела увидеть лихорадочно сияющие черные глаза. Они как будто не принадлежали ему и видели в ней врага.

— Прочь с дороги, королева, — чужим голосом заговорил он.

Анна снова, едва слышно, назвала его по имени, понимая, что он не откликнется. Вместо ответа Морган неожиданно задул пламя ее свечи.

— Никогда не стой у меня на пути.

Девушку настиг страх. Она знала Моргана другим. От него никогда так отчетливо не веяло тьмой и смертью. Он, один из сильнейших магов Дагмера, первый Смотритель, друг ее отца, никогда прежде не угрожал ей.

Отвернувшись, Морган продолжил путь, желая покинуть пределы замка.

Сама не своя, Анна только ощутила, как к ее пальцам потянулись капли, прибившие жухлую листву к земле. Она, почувствовав угрозу, неосознанно пожелала напасть первой. Магия руководила ею.

— Ты слышала меня, девочка, — бросил ей Морган, своим звериным слухом различив шепот воды.

Он так явно не принадлежал самому себе, что сложно было не поддаться страху. Но Анна уже не могла остановить свою силу. Вода меж ее пальцев зажурчала весенним ручьем, наполняясь все яснее нарастающим гулом. Девушка с криком выбросила ее в небо.

Магия возвратилась к земле роем ледяных игл.

Морган лишь обернулся. Мгновение они молча смотрели друг на друга,