Королевский выкуп. Последний рубеж - Шэрон Кей Пенман

видеть его новым императором, поскольку ратовал за своего старшего брата.

– Мне жаль это слышать, дядя. Но ведь архиепископ Кельнский и князья Рейнские продолжат поддерживать Генрика? – сказал Отто и встревожился, когда Ричард снова покачал головой:

– Генрик пока еще в Святой земле, а они считают, что медлить до его возвращения в Германию нельзя. Им немедленно нужен кандидат, чтобы противопоставить его Филиппу, и, похоже, выбор пал на тебя, мой мальчик.

– На меня?

В голосе Отто звучало такое неверие, что Ричард заулыбался.

– А почему бы и нет? Твой отец был герцогом Саксонским, брат благодаря браку получил Палатинат, и у тебя есть щедрый покровитель в лице английского короля, готовый потратить сколько потребуется, чтобы обеспечить твое избрание. На твоей стороне происхождение, поддержка, и я прослежу, чтобы у тебя были деньги.

Ричард рассмеялся, чрезвычайно довольный неожиданным поворотом дел.

– Уголок Генриха в аду стал немного погорячее. А представь себе только ужас Филиппа, когда он услышит, что мой племянник воссядет на Римский трон! Наш союз гарантирует, что ему никогда больше не будет легко дышать.

Но Отто хранил молчание, и Ричард вопросительно посмотрел на него:

– Ты ведь хочешь стать императором?

Отто колебался. Ему нравилось быть графом Пуатусским. Он любил Пуатье с его прекрасным вином, красивыми женщинами и мягким климатом. Он любил своего дядю, обращавшегося с ним как с сыном. Он считал французский родным языком, а владения анжуйской династии – своим домом. Германия уже стала для Отто чужой страной, и даже немецкий язык звучал для его ушей чуждо. Но кто откажется от имперской короны?

– Если такова Божья воля, дядя, то я, разумеется, согласен.

* * *

Шестого июня в Кельне Отто был избран королем римлян, а двенадцатого июля коронован в Аахене, а тем временем его соперник в борьбе за германский трон поспешно вступил в союз с королем Франции против Ричарда, Отто, архиепископа Кельнского и Балдуина, графа Фландрского.

* * *

Шестого сентября графы Фландрский и Булонский вторглись в Артуа и осадили Сент-Омер. Филипп обещал жителям снять осаду до конца месяца, но вскоре оказался связанным войной на два фронта, а Ричард создал ему столько проблем в Нормандии, что в итоге тринадцатого октября город сдался Балдуину и Рено.

* * *

В начале сентября Филипп совершил набег на Нормандию, в Нормандский Вексен, и сжег восемнадцать городов. В распоряжении у Ричарда было всего шестьдесят человек и он, держа французскую армию под наблюдением, поспешил послать за подмогой. Как только к нему присоединились две сотни рыцарей и Меркадье с его бандой рутье, Львиное Сердце тут же предпринял атаку. Мародерствующие французы были захвачены врасплох и с большими потерями бежали в сторону замка Филиппа в Верноне. Люди Ричарда взяли в плен тридцать рыцарей, сорок воинов и тридцать коней, а также нанесли очередной удар по репутации французского короля. Но война продолжалась и стала еще ожесточеннее – оба короля приказывали ослеплять пленных, и каждый обвинял другого в злодействе, усиливая жажду возмездия. Оказавшиеся посреди этой бури ненависти понимали одно – Нормандия становится кровавым полем боя, где властвует смерть, а не короли Англии или Франции.

* * *

Гийен де л, Этанг занимался делами своего сюзерена: принял участие в дипломатической миссии, отправленной Ричардом в Германию, а потом был послан в Руан. После этого Ричард дал ему время на отдых в своем поместье. Гийен присоединился к нему в замке на границе Дангу только двадцать восьмого сентября, через день после молниеносной атаки Ричарда на замки Филиппа в Бури и Курселе, которые он захватил еще до заката.

Гийен нашел короля в прекрасном настроении, как, по его мнению, и должно было быть после таких побед. Но узнал от Моргана, что Ричард также получил хорошую весть из Тулузы – его сестра родила здорового ребенка, девочку, которую назвали в честь матери.

Джоанну любили рыцари ее брата, и Гийен обрадовался новости.

– Рождение ребенка – всегда огромное счастье, – сказал он, и на миг и его, и Моргана, посетила одна и та же печальная мысль: искреннее сожаление, что королева, супруга Ричарда, не благословлена Богом подобно Джоанне.

– Мне жаль, что я не участвовал в захвате Курселя, – продолжил рыцарь. – Я пропустил и вернонскую схватку, так что давно не имел шанса проломить кому-нибудь голову. Слишком мирная жизнь становится скучной, – пожаловался Гийен, лишь наполовину в шутку. Но просиял, когда Морган заверил его, что скоро отправят патруль.

– Я вызываюсь участвовать! Кто его поведет?

– Ты еще спрашиваешь, – улыбнулся Морган в ответ.

* * *

Ричард скакал на новом ломбардском жеребце, серебристо-сером боевом коне по кличке Ардженто. Конь имел такой буйный нрав, что остальные предпочитали держаться от него на расстоянии. Отряд не успел еще далеко продвинуться, когда на горизонте показалось облачко пыли. Ричард послал на разведку Меркадье и местного рыцаря Анри де Корни. Вскоре они возвратились с неожиданной новостью.

– Французский король покинул Мант, сир, и с большим войском идет маршем на север. Я могу сказать о трех сотнях рыцарей, не считая пехотинцев и местного ополчения.

Ричард был поражен, ведь самым логичным было предположение, что Филипп собирался противостоять его армии у Данга, но король Франции избегал битв, как люди шарахаются от прокаженных.

– Полагаю, он рассчитывает застать нас врасплох.

Меркадье Ричард велел возвращаться в Дангу и расставить своих людей вдоль берега реки Эпт, прочим предстояло последовать за французами. Они укрылись в лесу и стали ждать.

Полдень выдался жарким, и хотя до октября оставалось всего четыре дня, в воздухе не чувствовалось дыхания осени. Дожди не шли уже много недель, и дорога, по которой должен пройти Филипп, высохла и растрескалась, так что задолго до того как показалась армия, на пути появились клубящиеся волны желтой пыли. Не было ни ветерка, и флаги французов вяло свисали. При виде Филиппа на темно-коричневом мерине, известном покорным нравом, люди Ричарда захихикали – в их мире не понимали нелюбви к лошадям. Враги упорно продвигались вперед, страдая от жары, потея в тяжелой броне и не подозревая, что за ними следят.

Ричард ожидал, что