Старая ратуша - Роберт Ротенберг

— Ваша честь, — Фернандес демонстративно положил ручку на стол, — сторона обвинения весьма обеспокоена продолжением слушания этого дела. К великому сожалению, определенные сотрудники прокуратуры предприняли действия, компрометирующие процессуальные действия не только в отношении этого дела, но и в отношении отправления правосудия в целом. Более того, мистер Кенникот только что подтвердил информацию, которая целиком и полностью обеспечивает защиту мистера Брэйса. На данный момент целесообразность дальнейшего рассмотрения дела с целью вынесения обвинительного приговора отсутствует, как и отсутствует с точки зрения отправления правосудия необходимость в дальнейшем уголовном преследовании. Хотелось бы напомнить уважаемому суду и всем присутствующим в этом зале, что роль государственного обвинителя не заканчивается победой или поражением в конкретном деле, а заключается в обеспечении работоспособности системы с точки зрения моральных принципов и добропорядочности. В связи с этим, ваша честь, я как государственный обвинитель снимаю с Кевина Брэйса обвинение в убийстве первой степени.

На какое-то мгновение в зале воцарилась полная тишина. Точно короткая пауза между вспышкой молнии и ударом грома во время грозы. У Саммерса отвисла челюсть. Пэриш, повернувшись в сторону Фернандеса, невольно громко выдохнула.

Кенникот услышал, как зашевелились, выходя из ступора, репортеры.

Неожиданно, перекрывая нарастающий шум, из зала прогремел голос. Это вскочил Фил Каттер.

— Минуту, ваша честь! — крикнул он. Его голос отчетливо прозвучал на фоне уже нарушенной тишины.

— Это противоречит принципам прокуратуры. — Барб Гилд тоже вскочила на ноги.

Одергивая мантию, поднялся секретарь.

— Тишина в зале суда!

— Благодарю, — произнес Саммерс, постепенно приходя в себя.

Кенникот посмотрел на Фернандеса. Тот методично расправлял уголки своих бумаг. Затем, не торопясь, убрал ручку в карман. Развернувшись, Кенникот взглянул на скамью подсудимых.

Брэйс был на ногах, в его глазах царило смятение. Он поднял голову. Кенникоту было видно, что он напрягался, пытаясь говорить.

— Не… я… я… — словно выдавливал он.

— Тишина! — раздался голос Саммерса. — Офицер, — обратился он к молодому полицейскому, дежурящему возле скамьи подсудимых, — существуют ли другие основания для задержания мистера Брэйса?

Тот полез в нагрудный карман, вытащил оттуда маленький клочок бумаги и взглянул в него.

— Нет, ваша честь.

— Обвинения в преступлении, не учтенном при предании суду?

— Нет, ваша честь.

— Другие ордеры на арест?

— Нет, ваша честь.

— Имеются ли какие-то причины для дальнейшего содержания этого человека под стражей?

Полисмен вновь взглянул в свою бумажку.

— Нет, ваша честь.

— Освободите заключенного. Мистер Брэйс, вы свободны. Объявляю заседание закрытым. «Боже, спаси королеву».

Брэйс выглядел ошарашенным. Когда дежурный полицейский открыл дверь, за которой тот находился на скамье подсудимых, Брэйс даже не понял, что делать. Вместо того чтобы выйти, он повернулся к нему спиной, отводя руки назад в ожидании наручников.

Краем глаза Кенникот видел, как репортеры шумно поднимались с мест. Он взглянул на невозмутимо собирающего свой портфель Фернандеса. Они на мгновение встретились взглядами, и Фернандес кивнул. Кенникот повернулся к Нэнси Пэриш. Та, обхватив голову руками, сидела за своим столом, чуть не рыдая от счастья. Он бросил взгляд на Саммерса. Едва заметно улыбнувшись ему, тот быстро покинул свое место.

И вдруг Кенникот почувствовал, будто его окатило волной очищения. Казалось, он ощутил мощный приток свежей крови в жилах вместе с чувством, которое ему так хотелось испытать и сохранить хотя бы на короткий момент в связи с потерей брата. То, что Майкл заслуживал больше чего-либо другого — справедливости.

— Я приготовила тебе чай, — открывая дверь в спальню, сказала Дженнифер Рэглан.

Она вновь скользнула в постель рядом с ним.

Грин сел, подложив под спину подушку.

— И не кипятила, чтобы кислород не исчез, — засмеявшись, добавила она, пристраивая между ними поднос, на котором стояли чайник, кружка и тарелочка с красиво уложенными дольками апельсинов.

— Спасибо, — ответил он и потянулся к чайнику.

— Я налью, — возразила Дженнифер.

Грин подождал, пока она наполнит и передаст ему чашку.

— А ты не будешь? — удивился он.

Рэглан покачала головой. На ней была одна из его черных маек, и ее рукава свисали почти до локтей.

— Вчера написала заявление. — Она смотрела куда-то перед собой. — Ухожу в отпуск на все лето. А когда вернусь, больше на этой должности не останусь. Хочу опять заняться обычной прокурорской работой, вести судебные дела.

Стенки кружки были довольно толстыми. Он крепко сжал ее в руках, но тепла так и не ощутил.

— С детьми черт знает что творится, — продолжала она, качая головой. — Саймон поговаривает, что бросит хоккей. Уильям оставил свою научную работу у меня, когда поехал на очередную неделю к отцу. Я уезжала на конференцию, а Дана терпеть не может…

Грин взял ее за руку. Она наконец повернулась к нему. Ее нижняя губа подрагивала.

— Ничего, — успокаивал он.

— Это… я… просто… — Рэглан разрыдалась. — Дети это ненавидят. Боюсь, они и меня возненавидят. — Она вновь потрясла головой. — Он неплохой человек.

— Ну и слава Богу, — отозвался Грин.

— Я должна попробовать начать заново. Прости. — Она уткнулась головой ему в плечо.

— Все в порядке, нечего извиняться. — Он помог ей усесться.

Рэглан вытерла слезы рукавом его майки.

— Не волнуйся, — уже с улыбкой ответила она, — я не Ингрид Бергман, которая собирается сесть в самолет.

Он рассмеялся в ответ.

— А я не уходящий в туман Хамфри Богарт.[32]

— И что же ты будешь делать?

Грин пожал плечами. Ответ казался ему очевиден. Но не хотелось говорить, чтобы не обижать ее.

— Будет очередное убийство… — неуверенно произнес он вместо этого.

— И очередная женщина, — продолжила она, в шутку толкая его локтем.

— Ну-ну… Все сразу не бывает.

Тяжело вздохнув, она погладила его по щеке.