Остров русалок - Лиза Си

1972–1975

— Садитесь, садитесь, — сказала я американским солдатам на английском, хоть и с сильным акцентом. Сама я устроилась на корточках, а вокруг стояли пластиковые контейнеры с морскими ушками, трепангами, асцидиями и морскими ежами. Еще у меня была корзина с бумажными тарелками, пластиковыми ложками и салфетками. Американские солдаты, воевавшие во Вьетнаме, приехали на Чеджудо в отпуск. Они казались очень юными, но у некоторых в глазах была знакомая мне боль. Хотя, возможно, они просто были пьяны или одурманены наркотиками.

— Что сегодня продаешь, бабушка? — спросил местный парень, которого солдаты наняли себе в помощь.

— Вот асцидия — это морской женьшень. Она помогает мужчинам пониже пояса.

Парень перевел. Парочка солдат рассмеялась, один густо покраснел, еще двое сделали вид, что их тошнит. Мальчишки! Даже смущаясь, пытаются соревноваться. Но мне это было только на пользу. Я полезла в контейнер и вытащила асцидию.

— Смотрите, она похожа на камень, — сказала я, а местный парень негромко повторил мои слова на английском. — Вглядитесь повнимательнее. Она даже покрыта мхом, совсем как обычный камень. — Я просунула нож снизу и разрезала асцидию. — А теперь на что похоже? Это ведь женские органы, точно вам говорю! — Я переключилась на английский: — Попробуйте!

Солдат, который до этого покраснел, теперь стал совсем малиновым, но все же съел асцидию. Товарищи принялись хлопать его по спине и что-то кричать. Я разлила по раковинам от морских ушек домашнее рисовое вино. Солдаты поднесли раковины к губам и проглотили мутноватую жидкость. Потом я разрезала морское ушко, и американцы обмакнули его в соус чили. Когда они все съели, я показала им живого осьминога, который свернулся на дне одного из контейнеров. Ухмыльнувшись, я снова разлила по раковинам рисовое вино и велела выпить для храбрости. Они какое-то время подначивали друг друга, и наконец местный проводник сказал:

— Они решили попробовать.

Вскоре на тарелке уже извивались и дергались отрезанные щупальца.

— Осторожнее, — сказала я на английском, потом перешла на родной язык: — Дергающиеся кусочки еще живы. Присоски могут впиться в горло. Вы много выпили. Не хочу, чтобы вы задохнулись и умерли.

Солдаты стали перекрикиваться, показывая друг другу, что не боятся. Потом хлебнули еще рисового вина, и вскоре все кусочки осьминога исчезли. Эти ребята очень отличались от тех, кого я встречала на дальних работах. Я вспомнила, как однажды американский кок спустился по веревочной лестнице в нашу лодку, но из всей предложенной добычи согласился взять только то единственное, что сумел опознать, — рыбу.

Самый высокий солдат достал пачку открыток и принялся показывать друзьям. Тем явно понравилось. Потом он протянул одну открытку мне, ткнул в нее пальцем и выпалил длинную фразу на английском.

— Скажи нам, бабушка, — произнес местный парень, стараясь переводить как можно точнее, — где найти таких девушек?

Я изучила открытку: молодые женщины с крепкими руками и ногами и распущенными волосами, одетые в облегающие костюмы для ныряния с открытыми плечами, позировали в нелепых позах. Правительство на материке решило, что из хэнё выйдет хороший объект туризма, так что теперь нас рекламировали как «сирен глубоководья» и «русалок Азии». Я не представляла, кто эти девушки на открытке, но порадовалась, что они не из моего кооператива.

— Можешь сказать им, что я сама хэнё, — сказала я. — Лучшая хэнё на Чеджудо!

Энтузиазм парней мигом поутих. Выглядела я хорошо, но мне было сорок девять — всего шесть лет до отставки.

В таком духе у меня теперь проходила каждая суббота. Я приносила улов, а Мин Ли помогала мне погрузить его на автобус до города Чеджу. Там я выбирала перекресток недалеко от района с барами и девушками и продавала добычу. Покупали ее в основном американские солдаты. Они приезжали в отпуск на Чеджудо, где спускались по канату со скал на океанском берегу, плавали по нашим подводным полям и наперегонки поднимались по склонам горы Халласан. Были у меня и другие американские клиенты, из Корпуса мира, но ходили слухи, что на самом деле они работают на американское правительство и следят за деятельностью «красных». Не знаю, правда ли это, но ребята казались такими молодыми и неопытными, что часто мне приходилось самой выгребать икру из морских ежей и закидывать солдатам прямо в открытые рты — будто птенчиков кормишь.

Я продала остаток улова, и солдаты ушли в ближайший бар. Выплеснув воду из контейнеров, я сложила их стопкой и пошла к автобусной остановке. Мимо прогуливались женщины в облегающих платьях. Мужчины в футболках навыпуск и шортах или джинсах подкатывали к местным красоткам и пытались завести разговор. Иногда пары приходили к соглашению, но в основном женщины шагали дальше, игнорируя внимание парней.

Когда я молодой девушкой проезжала через порт, город Чеджу казался мне гораздо более современным, чем Хадо. Так оставалось и по сей день. В Чеджу была самая большая ярмарка пятого дня на острове, где продавалось что угодно, а еще в городе работали магазины сувениров, фотостудии, салоны и мастерские, где чинили тостеры, вентиляторы и лампы. По улицам рядом с автомобилями, мотоциклами, грузовиками, автобусами и такси ехали телеги, запряженные лошадьми или ослами, тут же простой люд катил нагруженные ручные тележки. В воздухе плавали запахи сигаретного дыма, духов, выхлопных газов и навоза. По канавам по-прежнему устремлялись в гавань грязные сточные воды, в гавани корабли сливали в море мазут, а рыба ждала отправки на консервные заводы. В переулках было полно баров, где предлагали местное рисовое вино, пиво, барбекю и девочек. Мимо таких заведений следовало ходить с осторожностью, потому что клиенты имели привычку выбрасывать через дверь на улицу куриные, свиные и говяжьи кости. К объедкам сразу бросались нищие дети.

Когда я села в автобус, солнце уже зашло. За окном повсюду сияли огни — в кафе, в домах, в порту и дальше на судах, ловивших осьминогов и креветок. Гавань была усеяна кораблями до самого горизонта, где океан встречался со звездным небом. Дорогу, шедшую вдоль острова, в прошлом году замостили, так что автобус не трясло и ехал он быстро. Я вышла в Хадо и пошла домой по олле. То тут, то там горели масляные лампы, но прежней тишины уже не было. Люди здесь жили экономно и не всегда пользовались новообретенным электричеством для освещения, зато активно расходовали его на радиоприемники и проигрыватели.

Шум в нашем доме я услышала еще до того, как добралась туда. У меня вырвался невольный вздох. Я устала, и мне не хотелось иметь дело с толпой. Оказалось, что во дворе полно людей, сидящих спиной ко мне. Новые подъемные двери в большом доме были раскрыты, и внутри на полу тоже сидели люди. Все развернулись к телевизору, будто сидели в кинотеатре. Гости и еду с собой принесли: гречневые блины с шинкованным турнепсом, похлебку с рисовыми колобками и рыбой в остром красном соусе, посыпанную жареным перцем чили. Картинка в телевизоре была черно-белая и нечеткая, но я сразу узнала сериал «Дымок из ствола». Может, сегодня маршал Диллон наконец поцелует мисс Кити? В толпе я заметила Мин Ли с мужем и близнецами — им уже исполнилось по восемь — и ее дочерей, пяти и двух лет. Муж моей старшей дочери массировал ей спину. Через шесть недель они ждали пятого ребенка, а Мин Ли приходилось на работе в сувенирной лавке гостиницы целый день стоять на ногах. Все они теперь жили в большом доме.