Имяхранитель - Азамат Козаев

Зверь у ворот

Иван лежал на полу, раскинув руки, и наблюдал за своими гекконами. Во время его отсутствия животные ничуть не отощали, благо пищи было в достатке. Домработница, как он и наказывал, не закрывала окон. Всевозможная крылатая мелочь с успехом выполняла роль живого корма для ящерок.

«Кусая бы сюда», – подумал Иван и вздохнул. Оказывается, он чертовски привязался к этому неуклюжему любителю вяленых осьминогов. Почти так же, как к…

– Ну, давай, не трусь! – приказал он себе. – Назови это имя.

Язык не слушался, словно онемел. Тогда Иван начал вспоминать, что случилось после того, как старуха с плеткой перестала его бить.

Он собственноручно перетаскал тела «диких» на ледник, а единственную оставшуюся в живых, безухую – к храмовому врачу. Туда же, куда первым делом отнес Феодору. Врач немедленно послал своего помощника за настоятельницей.

– Что произошло? – спросила Ипполита и наставила на Ивана палец. – Что, горг вас раздери, произошло, имяхранитель?

– Вам лучше знать, – глухо сказал Иван. – Видимо то, что вы подразумевали, когда сказали, что Феодоре императорской избранницей не бывать.

– Это что, обвинение?

– Как вам будет угодно, эвисса.

– Мне угодно, – прошипела Ипполита, – чтобы вы не корчили из себя оскорбленную невинность, а подробно объяснили, что случилось.

– Хорошо, – согласился Иван и рассказал все, включая самые интимные подробности своей кратковременной, но бурной связи с Феодорой.

– Так вы говорите, почувствовали сигнал свистка? – раздумчиво протянула настоятельница, когда он замолчал. – Не ошиблись?

Он отрицательно помотал головой.

– Ладно, я учту этот факт. Обещаю вам, имяхранитель, по этому делу будет проведено тщательное расследование. Разумеется, без вашего участия.

– Ну, понятно, – сказал Иван.

– Я больше вас не задерживаю. Если пожелаете присутствовать на церемонии отбытия монаршей избранницы, милости прошу завтра к парадной лестнице храма в восемь утра. Костюм постарайтесь иметь соответствующий.

– В восемь? – удивился Иван. – Завтра?

– Я считала, у вас нет проблем со слухом.

– Ни малейших… но в восемь? Так рано? А когда же состоятся все эти… отборы?

– Странный вопрос. Они состоялись, имяхранитель. Вы разве не помните, к нам приезжала императрица-мать?

– Избранница уже известна?

– Само собой.

– И кто? Она? – в два приема выговорил Иван.

– Конечно же, София, – сказала Ипполита. – А вы разве сомневались, что только девственница может стать императорской невестой?

– Но она же не Цапля!

– Боюсь, вас неправильно информировали, имяхранитель, – мягко сказала Ипполита и потянулась руками к его ладони.

Наверное, не отстранись он тогда от настоятельницы, эти волшебные руки подарили бы ему покой и забвение.

– Не нужно, эвисса, – проговорил он. – Поберегите свое умение для других людей и других случаев. Для тех, кому оно действительно необходимо. А я, знаете ли, обломок. У меня и без того похищена большая часть жизни и вместе с нею не только радости, но и разочарования. Пусть хотя бы те, что появляются сейчас, останутся со мной.

И еще он сказал:

– Разрешите мне уйти прямо сейчас.

Ипполита молча наклонила голову. Иван осмотрелся, чувствуя, что необходимо сделать что-то еще. Увидел прикрытую до шеи простыней Феодору, приблизился, поцеловал ее в твердые холодные губы и вышел прочь.

До ворот его проводило единственное существо. Кусай.

Выдровая циветта, иначе мампалон.

…Перионы суеверны не более и не менее заурядных обитателей континентальной Европы. Так же боятся сглаза, верят в сон в руку и в чох. А многообразие перасских земель порождает поистине неописуемое множество примет и обычаев. Посетив любое перасское поселение, стоит присмотреться к тому, как абориген отгоняет от себя напраслину и всякие недобрые слухи. Сначала следует жест рукой, напоминающий отмашку от надоедливых насекомых. Человек машет ладонью перед лицом, причем ладонь всякий раз бывает развернута иначе – влево, вправо, вперед, назад. Как объяснить столь вызывающе разнообразное толкование одной и той же привычки? Не было ничего легче, чем спросить об этом, и наверняка полученный ответ утолил бы любознательность… но азарт исследователя заставил нас вжиться в эту землю, почувствовать себя здешними уроженцами и самостоятельно найти толкование столь загадочной вещи. Все оказалось проще простого. Отгадка сама нашла нас, снизойдя с благодатных небес, подобно дождю. Свое взяла наблюдательность, ставшая у авторов уже привычкой. Распространенное поверье гласит, что слова носит ветер. Произнеся их, человек вверяет ветру благие (или не очень) пожелания, напутствия, изливает тоску о наболевшем, а то и шлет проклятия соседу. Услышав недобрые для себя вести или просто неблагожелательные слухи, поселянин отгоняет их от себя и буквально бросает дальше на ветер. А то, что ладонь развернута по-разному – так и человек по-разному стоит к направлению ветра.

На Перасе никогда не спрашивают: «С какой ноги встал?» – признаком везения считается, если поутру человек встает на пол обеими ногами сразу. Мы ни разу не видели здорового человека, поправшего это поверье одной ногой.

Наставление хозяйкам – смахивайте пыль, проводя тряпкой или веником с востока на запад. Объясняется это просто: солнце начинает путь на востоке, заканчивает на западе, чем и подает хозяйкам добрый пример. Начинай на востоке, заканчивай на западе.

Замешивая хлеб, хозяйка дома свершает поистине таинство. При этом она воображает себя супругой Фанеса всеблагого, вочеловеченной в облике мужней жены, которой в покровительство отдано плодотворение. Мука замешивается водой, в тесто хозяйка непременно добавляет щепоть древесного пепла, а также немного пыли с настенных часов, каковые она семь раз сильно встряхивает над тестом. Тесто – есмь сущее, пепел – суть прошедшее, а прах с часов есть великий символ вечности. Весьма мудро.

На Перасе также бытует поверье, согласно которому дом обретает душу хозяина. Если хозяин добр, гостям в его доме живется привольно, а если зол, гостями и вовсе не пахнет. В ином доме задыхаешься, а в ином дышится вольготно. Молодая семья не сразу поселяется в новом доме. Первую ночь мужчина проводит в жилище один. Глава семьи и дом познают друг друга. Именно дому, а не жене принадлежит первая ночь. И лишь на вторую ночь в доме появляется хозяйка, молодая жена. В ходу присказка: «С кем поведешься, от того наберешься». Внутри Пределов то относится не только к людям, но и к домам. Бывало, что по прошествии многих лет, сжившись с хозяином, дом чудит тем же манером, что и хозяин. Терял хозяин вещи – есть вероятность не найти предметы утвари и одежды, любил подшутить – будь готов ко всему. В равной мере это можно отнести и к любым домам, в том числе к храмовым жилищам.