Петр Великий как законодатель. Исследование законодательного процесса в России в эпоху реформ первой четверти XVIII века - Николай Воскресенский

Таким образом, ни Сенат по делам общегосударственного управления, ни Синод по вопросам духовного управления, ни Военная и Адмиралтейская коллегии по делам военного и военно-морского ведомства – в присутствии царя в столице не имели права издания законов принципиальных, «генеральных» по своему значению. При продолжительном же отсутствии царя в столице дела, на которые в существующих законах нельзя было найти примерного определения, разрешались: по общегражданскому управлению – Сенатом совместно с государственными коллегиями, по духовному ведомству – Синодом с участием Сената, а по воинским делам – военными коллегиями. Вынесенные в таких случаях постановления и изданные названными высшими административными органами законы имели временное действие – до возвращения царя; они носили условный характер и окончательно вступали в силу при одобрении их царем, в противном же случае прекращали свое действие.

Некоторые весьма важные законодательные акты царствования Петра I были подписаны не только царем, но и сенаторами. Такими актами являются мнения Сената, утвержденные Петром, например «Мнение Сената о беглых». Среди подлинных высочайших указов[883] этот акт, один из важнейших в истории крепостного права в России, был озаглавлен: «1721 г. февраля 1[‐го] дня, по вышеписанному ц[арского] в[еличества] имянному указу Правительствующего Сената мнение». К «Мнению» была приложена справка по поводу тех указов, которые были изданы по данному вопросу, начиная с Соборного уложения царя Алексея Михайловича[884]. Этот закон [ «Мнение Сената о беглых»], имевший такое большое значение для последующей истории социальных отношений в России, был подписан сенаторами князем А. Д. Меншиковым, [генерал-]адмиралом графом Апраксиным, канцлером графом Головкиным, П. Толстым, графом А. Матвеевым, бароном П. Шафировым, князем Д. Голицыным и Яковом Брюсом и, наконец, Петром I[885]. В ПСЗ этот закон издан с датой: 19 февраля 1721 года, без воспроизведения его формы и подписей царя и сенаторов[886].

В другом, очень важном, случае Петр к утверждению законодательного акта, помимо Сената и членов Синода, привлек и лиц, близко стоявших к явлению, находившему в этом акте свою законодательную регламентацию. Законодатель стремился в данном случае, с одной стороны, их подписями придать издаваемому закону особенную силу, с другой стороны, точно осведомить заинтересованных лиц о новых порядках и получить от них ручательство в неуклонном исполнении ими установленных в законе норм. Таким законом был Духовный регламент[887], официально отменявший один из устоев в организации русской церкви – патриаршество и вводивший в ней коллегиальное управление. Эти намерения Петра коротко и тонко формулировал епископ Феофан Прокопович, автор первоначального проекта Духовного регламента, на очень важном маленьком листочке, подклеенном к черновому списку Регламента. На нем епископ Феофан, кратко изложив историю выработки Духовного регламента, так определил смысл подписания закона высшими представителями церкви: «Во утверждение и в исполнение непреложное»[888].

Идея привлечения представителей высшего духовенства к подписанию Духовного регламента принадлежала самому Петру. 24 февраля 1720 года царь послал Сенату собственноручно написанный указ, в котором сообщал о получении им сведений об окончательном обсуждении проекта Духовного регламента как архиереями, так и Сенатом и давал указания о подписании его. «Того ради надлежит архиереом и вам оной подписать, которой потом и я закреплю», – писал царь. И далее высказывал мысль о желательности подписания закона также и всеми высшими представителями русской церкви: «А лутче б два подписать и один оставить здесь, а другой послать для подписания протчим архиереом»[889].

Вследствие этого распоряжения Петра были сделаны в Сенате с чернового подлинного экземпляра Феофана Прокоповича[890], исправленного Петром и Сенатом совместно с архиереями, две копии; обе были подписаны царем, сенаторами и наличным в Петербурге высшим духовенством. Первым после Петра подписал Регламент бывший «местоблюститель патриаршего престола», не сохранивший его от посягательств [со стороны] светской власти, «смиренный Стефан, недостойный митрополит рязанской». Сенаторы подписали не все: нет подписи князя Меншикова, вероятно отсутствовавшего в Петербурге, и Я. В. Брюса – как протестанта; зато на своем обычном последнем месте видим подпись недавно ставшего христианином подканцлера барона Петра Шафирова[891].

После подписания Духовного регламента наличными высшими представителями светской и духовной власти один экземпляр был послан в губернии – для подписания высшим православным духовенством. Из него потом подписи провинциальных архиереев и архимандритов старейших русских монастырей были перенесены писцом во второй, остававшийся в Петербурге, экземпляр, который поэтому и следует считать копией первого.

Первый экземпляр, имеющий подлинные подписи царя, сенаторов, наличного в Петербурге духовенства, а также епископов провинциальных кафедр, архимандритов и игуменов степенных[892] русских монастырей, оставлен был в Сенате для хранения и руководства[893], а второй «во исполнение непреложное» был передан вновь учреждаемой Духовной коллегии[894]. Подлинным, единственно официальным текстом должен быть признан только сенатский список, между тем как по нему Духовный регламент не воспроизводился в печати ни разу – несмотря на несколько его [Регламента] изданий, даже в XX столетии.

Представляет большой интерес вопрос, каким образом законодатель мог собрать подписи всего высшего духовенства под законом, которым официально уничтожалось независимое, равное с царской властью, положение главы русской церкви. Из подлинного Регламента видно, что [вслед] за местоблюстителем патриаршего престола, смиренным Стефаном, под ненавистным для многих духовных лиц актом поставили свои собственноручные подписи епископы, архимандриты и игумены степенных русских монастырей. В делах бывшего Архива Министерства юстиции сохранился любопытный документ – указ Правительствующего сената, за подписью большинства сенаторов, где весьма подробно изложены обстоятельства, при которых собирались эти подписи[895]. Вот они [эти обстоятельства].