Стратагема ворона - Юн Ха Ли

– Смерть, – перебила Тсоро, как будто выплюнув это слово. – Да что вы знаете о смерти, Видона? Шрамы исчезли, но однажды я получила пулю, которая едва не задела мое сердце. Я была младшим лейтенантом в битве настолько маленькой, что даже я не запомнила бы ее название, если бы чуть не погибла. Это было давно, но я помню. Я скорее умру, чем забуду. Если я буду жить вечно, то, конечно, забуду.

Ируджу происходящее с виду не тронуло. Она лишь спросила:

– Вы намерены послать кого-то вместо себя? Подчиненного?

– Я отказываюсь, – сказала Тсоро, – от имени всех Кел.

Неудивительно, что спор, о котором говорила Тсоро, занял так много времени. Ей пришлось усмирить каждого несогласного в коллективном разуме. Формационный инстинкт – это одно, и все же перспектива бессмертия была бы чертовски хорошим стимулом даже для компонента композита. Так или иначе, поскольку она победила, иерархия Кел и крайний консерватизм коллективного разума теперь работали в ее пользу.

Конечно, если план Черис реален, она обезглавит Кел. Микодез мог предупредить Тсоро прямо сейчас, но у него оставалось еще немного времени, и он был полон решимости услышать ответ от своих математиков, если такое представится возможным. Если он решит помешать Черис, то всегда сможет созвать еще одну встречу, на этот раз с сухими волосами.

Андан Шандаль Йенг заговорила впервые.

– Это ваш погребальный костер, Тсоро, – сказала она, – но мы почтим его.

Презрение в глазах Тсоро было слабым, но недостаточно слабым.

– Честь не существует, – сказала она. – Только долг.

– У кого-нибудь ещё есть неожиданные объявления, о которых нам следует узнать, прежде чем мы отправим Файан проводить повторную калибровку? – спросила Ируджа. Она наблюдала за Микодезом. – Кстати, а почему вы пренебрегли поминальной церемонией?

Было бессмысленно надеяться, что она о таком забудет. Жаль, он не знал, какое оправдание предоставила Ирудже Кел Тсоро – мог бы использовать его для вдохновения.

– Мой старший брат прислал мне мыло ручной работы, и я должен был его опробовать, – сказал Микодез. – Хотите кусочек? Если только у вас нет аллергии на сливовый цвет или чего-то в этом духе.

– В следующий раз, когда в Волчьем Чертоге будет нехватка мыла, я обращусь к вам, – сухо проговорила Ируджа. – Не попадайтесь мне на этом снова. Ну ладно. Что-нибудь ещё? – Тишина. – Тогда, полагаю, мы можем вернуться к своим обязанностям.

Видона Пса ухмылялся Микодезу, но это было все. Конференция завершилась.

Индикатор вызова по седьмой линии мигал, и было понятно, что если он не ответит, Зехуни пойдут напролом.

– Включай, – сказал Микодез сети. Когда на субдисплее появилось лицо Зехуни, он прибавил: – Я так понимаю, вы все это слышали.

– Если не хотите, чтобы за вами шпионили, – сказали Зехуни без всякого сочувствия, – надо было стать механиком или кондитером.

– Вы так говорите только потому, что никогда не видели меня с отверткой в руках, – парировал Микодез. – Или кухонной лопаткой, если на то пошло. Шутки в сторону. Что у вас на уме? Пожалуйста, скажите, что кто-то извлек некий смысл из проклятых уравнений Черис.

Зехуни покачали головой.

– Чжао думает, у неё имеется какой-то план, но остальные склонны считать, что она следует неправильным путем. – Потом они замолчали и нахмурились.

Рука Микодеза была вне поля зрения камеры, и он уже начал вводить определенные коды, на всякий случай.

– Ну же, говорите.

– Забудьте про математиков, – сказали Зехуни. Их лицо было спокойным. – Вы этот разговор все время откладываете, но он должен состояться сейчас. Не посылайте двойника. Не разыгрывайте из себя Тсоро. Вы должны принять бессмертие.

– Не понимаю, почему вы так переживаете, – сказал Микодез. Нахлынуло спокойствие, словно весь он снаружи и изнутри состоял из чего-то прозрачного и хрупкого. Вот и наказание за то, что он так долго принимал своего помощника как нечто само собой разумеющееся. Сперва Черис, теперь это. Он становится небрежным.

Улыбка Зехуни была остра, словно нож. Вокруг рта и в уголках глаз залегли морщины. Микодез внезапно вспомнил, сколько лет этому человеку.

– Микодез, вспомните мои слова. Сорок лет стабильности во фракции Шуос. Мало кому из гекзархов удавалось такого добиться.

– Я не утверждаю, что у нас нет большой проблемы с преемственностью, – сказал Микодез, – но это не способ её решить. Вспомните: гептарх Хиаз продержалась добрых шесть десятилетий, и она несет ответственность за множество губительных решений.

Вопрос был в том, насколько сильны эмоции Зехуни по поводу происходящего, чтобы предать гекзарха. Поддержка ассистента имела решающее значение в его приходе к власти. Зехуни были в уникальном положении, поскольку обладали возможностью его уничтожить. И теперь они могли поддержать нового кандидата – у них должен быть соответствующий список. Микодез бы так поступил на их месте.

– Поверь я, что вы – новая Хиаз, – сказали Зехуни, – вы бы не дождались моей поддержки. Ну отдайте мне должное хоть в малом. Прошу, измените свое мнение, Микодез. Без сильного голоса Шуос кто сможет уравновесить Андан и Рахал?

– Зехуни-шей, – сказал гекзарх. На этот раз он использовал не почтительное обращение к наставнику, а то, которым иногда пользовались любовники, хотя как раз в этом качестве они друг друга не познали. – Послушайте. Нам известно о трех людях, которые оказались в «черной колыбели». Я так и не сумел выяснить детали, но Нирай Эсфарель нашел существование в виде призрака настолько невыносимым, что убедил свой якорь убить их обоих.

Он немного помолчал в задумчивости.

– А вот Нирай Куджен… Куджен считает, что быть паразитом очень забавно, и он продолжит цепляться за жизнь до тех пор, пока не распадутся последние атомы Вселенной. Он дал нам поминальные церемонии, а вместе с ними и мот-двигатели. Он дал нам формационный инстинкт. Он появится с новыми подарками. Я один из немногих людей в гекзархате, кому он по-настоящему нравится, но мы не можем позволить себе больше принимать его дары.

А еще есть Джедао. Я не знаю, в какой момент Джедао перестал считать себя человеком, но как только он решил, что превратился в орудие, все остальные сделались мишенями. – Микодез мрачно улыбнулся. – Вот вам трое бессмертных, кому ни за что на свете не следовало становиться таковыми.

Зехуни положили подбородок на руки.

– Проблема с вашей линией рассуждений – «черная колыбель». Мне наплевать, что там Куджен говорит о стабилизирующих эффектах – длительная изоляция сведет с ума кого угодно. У метода Файан такой особенности нет. Математическая часть, похоже, в порядке. Вечная молодость, бесконечная жизнь – кто бы этого не хотел?

– Мне послать вас вместо себя? – спросил Микодез. – Я серьезно. Это никакая не государственная тайна: вы клей, который не дает этому месту развалиться на части. А я просто мишень для скучающих убийц.