Семья волшебников. Том 1 - Александр Валентинович Рудазов

ящерку на крыльце — и что? Поиграются и бросят — не знают, что с ней делать. Жизни не знают.

Лахджа закатила глаза.

Сегодня Снежок опять где-то искал приключений, так что в конной прогулке не участвовал. А вот пес присоединился, но очень быстро углубился в лес, погнавшись за случайным зайцем.

— Хорошо тут, — сказала Лахджа, спешиваясь и расстилая плед. — Экология…

— Да, остаточных чар почти нет… — поморщился Дегатти. — В Валестре их побольше.

Они были где-то на чужой территории. В Радужной бухте этому не придают значения, границы между поместьями больше формальные. Пока ты не рубишь у соседа деревья и не охотишься на скотину — гуляй сколько влезет, устраивай пикники где хочешь.

Сегодня они устроили здесь, на опушке.

— Ой, сморчки! — обрадовалась Лахджа.

— Да ну, возни с ними, — сказал енот, разрезая пышную булку и вкладывая в нее домашнюю колбаску. — Что еще нужно в этих… как ты сказала… хотдогах?

Он не хотел заниматься сморчками. Они съедобны только условно, их сначала нужно долго обрабатывать. А Ихалайнен хотя и любил стряпать, но любил заниматься и другим хозяйствованием, не желая слишком много времени тратить на какие-то вонючие грибы.

— Мы сделаем датский вариант, — с удовольствием сказала Лахджа. — С жареным луком и маринованными огурчиками.

— Мам, а чо такое «датский»? — спросила Астрид, приземляясь немного рядом с пледом и украдкой съедая сморчок.

— Дания, страна такая, — ответила мама, вынимая из сумки Веронику. — Как думаешь, ей уже можно хотдог?

— Ей две луны, — ответил муж.

— Но она полудемон. Мало ли? Астрид в ее возрасте уже табуретки жрала.

Вероника засмеялась и пустила кислотную слюну. В отличие от сестры, делала она это слабо и с каждым днем все реже, но пока еще все-таки приходилось следить. Видимо, у младенцев фархерримов и полуфархерримов это действительно защитный механизм.

— Мам, мам, а ты из какой страны? — спросила Астрид, уписывая хотдог.

У нее еще пока не укладывалось в голове, что мама не только из Паргорона, но и еще из какой-то человеческой страны, но при этом не на Парифате, а где-то вообще в другом месте.

— О-о-о, из самой лучшей! — оживилась Лахджа. — Она называется Суоми. В ней густые леса, скалистые острова, живописные озера!..

— Ты это все видела?!

— М-м… а-а… да. Но я уже плохо помню. После перерождения в демона все немного… смазывается. Люди у нас там самые лучшие!..

— А хотдоги там изобрели? Или в Дании?

— Нет… мы славны другими блюдами. А хотдоги изобрели в Америке. Кстати, интересный факт, — сказала Лахджа, с превосходством глядя на попугая. — Изначально это были просто горячие сосиски, к которым прилагались перчатки, чтобы клиенты не обжигали рук. Но эти перчатки часто забывали возвращать.

— Гоблинили!

— Астрид, что за выражения? — спросил папа, намазывая тост.

— Так вот, перчатки забывали возвращать, и жена торговца сосисками предложила вместо перчаток использовать булочки. Разрезать их пополам и давать как держалки. Но оказалось, что есть вместе с ними даже вкуснее, и новая еда очень быстро распространилась.

— А чо такое Мерика? — спросила Астрид.

— Америка — это такой материк. Северная, Южная… я про Северную. Они славны своей жирной едой с большим количеством мяса, огромным самомнением, оружием и мультиками, которые ты смотрела.

— Они делают мультики и оружие?! Какие кудесные! А в Сяоми делают мультики и оружие?!

— Суоми. Нет… но… ну-у… у нас неплохая… мы очень независимые, у нас социально-ориентированное государство, очень высокий уровень жизни, большое дружелюбие…

По лицу Астрид было видно, что это не идет ни в какое сравнение с оружием и мультиками.

— Мам, я все равно тебя люблю, даже если твоя страна не кудесная, — сжалилась она. — А чо у нас в Мистерии?

А вот тут одновременно оживились папа и попугай. Матти сразу принялся выкрикивать интересные факты о Мистерии, а папа не выдержал, сдавил ему клюв и сам сказал:

— Мистерия — это мировая столица волшебства, дочь. Мы самая могущественная страна в мире. Нам принадлежит сеть порталов и три четверти мировой магии. Мы задушили все прочие школы и сделали королей вечно нуждающимися в наших услугах.

У Астрид восхищенно округлились глаза. Папа давно понял, на что надо давить, чтобы впечатлить демоненка. Уровень жизни?.. дружелюбие?.. демоненку интересно лишь, может ли твоя страна навалять остальным.

— Мы можем навалять кому угодно, — гордо сказал Майно. — Но все-таки не делаем этого. Вместо этого мы внимательно следим за происходящим в мире и помогаем магией тем, кто этого больше заслуживает… и больше платит.

Астрид, которая до этого прикидывала, не переехать ли в страну оружия и мультиков Мерику, прониклась мистерийским патриотизмом и запрыгала вокруг папы:

— Я хочу стать магом, я хочу стать магом!

— Конечно, станешь, — погладил ее по голове отец. — Демоны — прекрасные маги, у тебя гарантированный билет в Клеверный Ансамбль. Вы полны волшебства, пусть и… темного.

— Пойдем-ка, Астрид, я поучу тебя летать, — сменила тему мама, немного ревниво глядя на мужа. — В жизни, знаете ли, есть вещи, которым стоит поучиться и помимо магии!

Астрид запихала в рот еще один хотдог и неохотно поплелась летать. Честно говоря, в последнее время она не видела в этом большого смысла. Но мама говорила, что полеты ей пригодятся не меньше магии, потому что в мире смертных не так все просто с перемещениями. Нет Призрачной Тропы, как в Паргороне, а порталы стоят только кое-где.

— Да я уже умею! — заныла она, когда мама подняла ее повыше.

— Ты врезаешься в деревья и не умеешь приземляться, — сказала Лахджа, отпуская дочь.

Астрид в целом действительно уже умела летать, но в какой-то момент ее стали пугать тренировки, потому что они почти всегда заканчивались болезненно. Сейчас она старалась не подниматься высоко, не слишком разгоняться и не приближаться к деревьям. Просто неспешно наворачивала круги вокруг родителей, жуя на лету шоколадку.

— Топорно, — констатировал папа. — Как гусыня. Может, у нее крылья рудиментарные? Ну… она же все-таки только наполовину фархеррим.

— Нет! — запротестовала Астрид, махая крыльями быстрее. — Не руди… не румя… нормальные!

— Она просто слишком много ест, — ласково сказала мама. — Смотри, какая пухлая. В анклаве уже не умещается, на боках откладывается. Вот,