Личный мотив - Клер Макинтош

— Дженна держит под кроватью шкатулку. — Патрик заерзал на стуле. — У меня и в мыслях не было копаться в ее вещах, вот только она ничего не рассказывала мне о происшедшем, а когда я прикоснулся к той шкатулке, она крикнула, чтобы я ее не трогал… В общем, я надеялся, что найду там какие-то ответы.

— Поэтому вы все-таки заглянули туда.

Рей задумчиво посмотрел на Патрика. Он не производил впечатление человека агрессивного, но когда роются в чужих вещах, это означает желание контролировать другого.

Патрик кивнул.

— У меня есть ключ от коттеджа: мы договорились, что утром я зайду забрать собаку, после того как Дженна уедет в суд. — Он вздохнул. — Короче, я уже жалею, что сделал это. — Он протянул Рею конверт. — Загляните внутрь.

Рей открыл конверт и увидел там приметную красную обложку британского паспорта. В него была вклеена фотография, с которой на него смотрела более молодая Дженна, неулыбчивая, с волосами, завязанными в свободный конский хвост. Справа от нее было написано имя: Дженнифер Петерсен.

— Она замужем.

Рей взглянул на Кейт. Как они могли это упустить? Проверка информации проходит по каждому задержанному, и, разумеется, они не должны были пропустить такое важное обстоятельство, как изменение фамилии. Он взглянул на Патрика.

— Вы этого не знали?

Заседание суда должно было начаться через десять минут. Рей нервно забарабанил пальцами по столу. Что-то в этой фамилии — Петерсен — не давало ему покоя. Она казалась ему знакомой.

— Она мне говорила, что была когда-то замужем. Я думал, она развелась.

Рей и Кейт переглянулись. Рей схватил телефон и набрал номер суда.

— В зал уже вызывали участников процесса «Государство против Грей»?

Он подождал, пока секретарь проверит по списку.

Петерсен — не Грей. Полная неразбериха.

— О’кей, спасибо. — Он положил трубку. — Судья Кинг задерживается. У нас есть еще полчаса.

Кейт подалась вперед.

— А тот рапорт, что я передала вам накануне… когда вы послали меня разбираться с женщиной, которая пришла на проходную. Где он?

— Где-то в лотке для входящих, — сказал Рей.

Кейт принялась рыться в бумагах на его столе. Она сняла верхние три папки с пачки документов и, не найдя свободного места на столе, положила их на пол. Она быстро перебирала оставшиеся бумаги, откладывая ненужные и тут же хватаясь за следующие.

— Есть! — наконец торжествующе воскликнула Кейт.

Она вытащила свой рапорт из прозрачного файла и положила его на стол перед Реем. Оттуда же выпали кусочки разорванной открытки, и Патрик взял один из них. Он с любопытством рассматривал его, а затем растерянно взглянул на Рея.

— Можно?

— Будьте моим гостем, — сказал Рей, хотя и не было до конца понятно, должно ли это означать, что он не возражает.

Патрик взял обрывки и принялся складывать из них картинку. Когда перед ними начал вырисовываться вид залива в Пенфаче, Рей присвистнул.

— Итак, Дженна Грей является сестрой Евы Мэннингс, о которой та так беспокоилась.

Нужно было действовать.

— Мистер Мэтьюз, спасибо, что принесли ее паспорт. Боюсь, я вынужден просить вас подождать нас в зале суда. Рейчел на проходной подскажет, как туда попасть. Мы приедем, как только сможем. Кейт, встречаемся через пять минут в ОБДН.

Кейт повела Патрика вниз, а Рей схватился за телефон.

— Натали, это Рей из ОКР. Можете посмотреть, что у нас есть на Иена Петерсена? Белый мужчина, около пятидесяти…

Рей бегом преодолел пролет лестницы и коридор и влетел в двери с табличкой «Служба защиты». Тут к нему присоединилась Кейт, и уже вдвоем они позвонили в Отдел по борьбе с домашним насилием. Дверь им открыла бодрого вида женщина с короткими черными волосами и массивными ювелирными украшениями.

— Нашли что-нибудь, Нат?

Она провела их внутрь и развернула монитор своего компьютера, чтобы им было видно.

— Иен Френсис Петерсен, — сказала она, — родился двенадцатого апреля тысяча девятьсот шестьдесят пятого года. Задерживался ранее за вождение в нетрезвом состоянии, нападение при отягощающих обстоятельствах. В настоящее время в отношении него действует судебный запрет.

— Запрет приближаться к женщине, надо полагать. Ее, случайно, зовут не Дженнифер? — спросила Кейт.

Натали покачала головой.

— Ее зовут Мария Уолкер. Мы поддержали ее уход от Петерсена после шести лет систематических издевательств с его стороны. Она выдвинула против него обвинение, но он тогда соскочил. Запретительный судебный приказ был выдан гражданским судом и до сих пор в силе.

— А до Марии что-то было?

— С партнершами — нет, но десять лет назад он получил предупреждение по поводу простого нападения. На свою мать.

Рей почувствовал привкус желчи во рту.

— Мы думаем, что Петерсен женат на женщине, участвовавшей в деле о наезде на Джейкоба Джордана, — сказал он.

Натали встала и направилась к стене, сплошь занятой металлическими шкафами картотек. Она выдвинула один из ящиков и начала перебирать его содержимое.

— Вот, — сказала она. — Это все, что у нас есть на Дженнифер и Иена Петерсенов, и чтение это, честно говоря, не из самых приятных.

45

Выставки, которые ты проводила, были нудными. Места проведения были разные: переоборудованные склады, студии, мастерские. Но люди — всегда одни и те же: шумно веселящиеся либералы в цветистых шейных платках. Женщины — грубые и самоуверенные; мужчины — вялые подкаблучники. Даже вину там не хватало индивидуальности.

В течение недели выставки в ноябре тебе было особенно тяжело. За три дня до этого я помог перевезти туда твои работы, и весь остаток недели ты проводила там, готовясь к открытию.

— Сколько времени может уйти на то, чтобы расставить несколько скульптур? — спросил я, когда ты вторую ночь подряд пришла домой очень поздно.

— Мы рассказываем там свою историю, — ответила ты. — Посетители двигаются по залу от одной скульптуры к другой, и важно, чтобы все экспонаты правильно говорили с ними.

Я рассмеялся.

— Ты только себя послушай! Какая чушь! Просто убедись, что ярлык с ценой выглядит красиво и хорошо читается, вот и все дела.

— Ты не обязан туда идти, если не хочешь.

— Так ты не хочешь, чтобы я пришел?

Я подозрительно взглянул на тебя. Глаза у тебя блестели чуть ярче обычного, а подбородок был поднят чуть более вызывающе. И я задумался, что вызвало в тебе такую joie de vivre[16].